Мили до тебя

Эмили изменилась. Теперь передо мной не подросток с разгулявшимися гормонами, а уверенная в себе женщина. Почему-то мне казалось, что врачи убирают и завязывают волосы, а не распускают их. Хотя ей так шли темные струящиеся локоны, обрамлявшие лицо. Подростковая миловидность сменилась ухоженной эффектностью. Мы сидели и молча сверлили друг друга пронзительным взглядом, поглощенные своими воспоминаниями.

– Рональд Кейден? – наконец переспросила Эмили и, пробежав по мне взглядом, задержалась на руках. Заметила кольцо? Вероятно, да. Меня же интересовало, что у нее, наоборот, не было кольца. Либо она их не носила потому, что врач, либо потому, что не замужем. Как вообще она оказалась тут, ведь хотела стать педиатром?

Но она не горела желанием делиться, с неприязнью отвечая на мои вопросы. Мне даже показалось, что она молча обвиняла меня в чем-то, но разбираться с этим не было никакого желания. Я оставил все в прошлом, чего хотел и от нее. Она не спеша измерила давление, пульс и, заполнив справку, поставила печать, сложила вдвое лист и отдала мне. Запихнув разрешение в карман, вышел из кабинета.

Всегда, когда ощущаешь, что с прошлым покончено, оно словно раскаленная лава поднимается из глубин. Напоминает о себе опаляющими потоками, постепенно превращая настоящее в пепел. Создавая новую историю.

К одиннадцати я был в штабе. Получив задание на сегодня, принялся изучать его. Сверяясь с картой, продумывал план полета.

– Капитан, – обратился ко мне первый лейтенант Купер, – ваше разрешение на вылет.

Я достал сложенный вдвое листок и передал Куперу. Сам же продолжил изучать маршрут. С лейтенантом мы вместе учились в летной школе, только он выбрал направление оперативного планирования и остался служить на земле, в то время как я выбрал полеты и небо.

– Рональд, – позвал меня Купер и жестом показал подойти к нему.

Он разглядывал мое разрешение, озадаченно морща лоб. Странно все это. Что там такое, что он вызвал меня? Поднялся и пошел посмотреть, сгорая от любопытства. Купер развернул справку и положил передо мной на стол. В глаза сразу бросилась печать: «ВЫЛЕТ ЗАПРЕЩЕН».

Не веря глазам, взял бумагу. Внимательно пробежал по тексту. Звание, фамилия, должность – мои, дата – сегодня. Ничего не понимаю. Все было в порядке при обследовании.

– Этого не может быть, – сказал спокойно. Уверен, что Купер разрешит все исправить. – Она ошиблась, наверное, – положил на стол справку. – Не ту печать поставила. Со мной все в порядке. Разрешите, я уточню.

– Капитан, – покачал головой лейтенант, – вы сегодня не летите, – жестко отрезал. – Вы знаете правила.

Я знал. Знал чертовы правила. Нельзя покидать штаб, пользоваться телефоном, когда ты получил задание. Внутри готовился маленький взрыв, который точно зацепит Эмили, когда я выберусь отсюда. Значит, хочешь войны? Мог хоть сейчас обратиться к генералу и доложить о нарушении и предвзятом отношении. Будь это кто-то другой, так и сделал бы. Но сейчас хотел прежде поговорить сам и все выяснить.

– Здесь написано: «Учащенное неритмичное сердцебиение», – объяснял лейтенант. – Я не могу рисковать. Полетит, – Купер окинул взглядом оставшихся летчиков, – Сэмуэльсон, – кивнул в сторону невысокого паренька, откинувшегося на спинку стула и отдыхавшего. – А вы его проинструктируете. Приступайте, у вас мало времени. Завтра я схожу в госпиталь и разберусь. Кто производил осмотр?

– Эмили… – запнулся. Слишком лично. Не хочу, чтобы знали, что мы были знакомы раньше. Сразу поправил себя: – Эмили Уотсон.

Глубоко выдохнул. Успокоился. Сейчас займусь Сэмуэльсоном, потом найду Эмили. Хотел поговорить с ней раньше Купера. В ней проснулась маленькая мстительница, и она думает, это сойдет ей с рук. Только сама не понимает, что выдала себя. Придется преподать урок. Поиграть на ее слабостях и показать место. Никто не смеет менять мои планы, если я что-то решил.

У Сэма много часов налета, но полетов такой сложности мало. Все, что я мог сделать, – рассказать ему нюансы и тонкости. То, как это делал бы я. Надеюсь, он справится с поставленной задачей.

Когда самолеты ближе к часу ночи взлетели, я направился в госпиталь прямиком к Эмили. Профессия обязывала уметь сдерживать эмоции и мыслить трезво. Не поддаваться на провокации и манипуляции.

Найти ее комнату не составило труда, первая же медсестра рассказала, куда ее заселили. Поднялся на третий этаж и постучал в дверь. Молчание. Не хотелось будить весь госпиталь, но надо решить этот вопрос. Раз и навсегда. Постучал громче, но в ответ услышал только тишину. Несмотря на это уверен, что она там.

– Эмили, открывай, – понял, что затаилась, словно загнанный зверек. Скорее всего, понимала, для чего я пришел. Постучал. Настойчиво. За дверью тишина. Чего же ты боишься? Вспомнил, как сидела там, в кабинете. Ерзала на стуле. Боялась глянуть на меня. Повышенного внимания, что ли?

– Открывай или я высажу эту чертову дверь, – повысил голос и с силой дернул ручку, показывая свою решительность.