Милицейская сага

– Вот и разберешься. Все, Мороз, прения объявляю закрытыми. Считай, получил боевое задание.

– Ну, если для тебя нужно.

– Нужно.…И еще! Ты в курсе, что вчера у нас двойное убийство произошло?

– Пока в общих чертах. Я ведь только вернулся. Незамедлительно включусь.

– Как раз не включишься.

– Не понял?

– Сегодня утром в результате комплексной операции областного РУБОПа по этому делу арестован Валентин Добряков и еще семь человек из его группировки. Так вот, мое указание: ко всей этой истории чтоб на пушечный выстрел не подходил… Что желваками заиграл? Ты – ближайший родственник арестованного криминального авторитета. И, если появятся хоть какие-то подозрения в неформальных контактах… Сам знаешь, как наши кадры за чистоту рядов борются. Случись подозрение, и – я не спасу. Так что повторяю…

– Да понял, – пробормотал обескураженный Мороз. – В другое не въезжаю. Добряков, конечно, давно не подарок. Но чтоб вот так, за здорово живешь…Да и какой ему смысл? Я еще понимаю, самого Будяка завалить.

– Без тебя разберутся. А ты двигай. А то там люди в приемной заждались…Куда сейчас?

– Так в Пригородный. Сам просил. К тому же я туда Воротило по ювелирному отдал. Боюсь, как бы «купцы» не налетели. Выйдя в предбанник, Виталий обнаружил, что к двум прежним ожидающим добавилось еще трое. Один из них, начальник Управления по борьбе с оборотом наркотиков, завидев выходящего Мороза, многозначительно царапнул глазом по настенным часам, как бы занося потерянное в ожидании время на будущий счет зарвавшегося генеральского любимчика.

3.

Последняя произнесенная Морозом фраза насчет «купцов» без труда расшифровывалась любым профессионалом.

Всякий раз, когда кому-то удавалось задержать серийного преступника, тотчас налетали оперативники из других районов, где были зарегистрированы схожие по почерку преступления, и принимались примерять свои «висяки». Собственно, это как раз нормальная сыскная работа.

Хуже, если, примерив и убедившись, что преступление совершено кем-то другим, сыскари принимались торговаться с задержанным, уговаривая его взять «темноту» на себя.

Просили не Христа ради. Польза зачастую оказывалась обоюдной. Милиция – понятно – снимала с учета «висяк», улучшая показатели раскрываемости. Но и подозреваемый, взявший на себя чужое преступление, в накладе не оставался. Особенно, если за ним значился десяток доказанных эпизодов. Где десять, там и двадцать, – санкция уголовноправовой нормы не резиновая и, сколько эпизодов на нее ни навесь, выше максимального предела не получишь. А взамен – место в хозблоке и еще десятки невидимых с воли маленьких зэковских радостей.

Ну, и, конечно, выезд на место происшествия для проверки показаний. Это – всеобщий хит! Подозреваемый, заблаговременно проинструктированный, будучи привезен на место, в присутствии понятых рассказывает и показывает, как проникал, откуда и что похищал, и так далее. Процедура эта тщательно фиксируется и затем фигурирует в суде как основное, забойное доказательство.

Здесь «пошедшему в признанку» и вовсе лафа: благодарные оперативники и поят, и кормят его от пуза. Наркоман получает «дозу».

Бывало, правда, что потом объявлялись те, кто это преступление и совершил. Но к тому времени оно частенько оказывалось «заиграно в суде».

Вот и держали районные сыскари нос по ветру, выжидая очередной поимки. А, дождавшись, мчались к удачливым соседям и набрасывались на задержанного стаей пираний.

Надо сказать, что практика эта не была в диковинку и молчаливо, на дистанции, одобрялась начальством, с которого тоже спрашивали за процент раскрываемости.

Однако на сей раз ситуация была иной. Старый армавирский вор, четырежды судимый Генка Воротило, «коронованный» на зоне вором в законе еще в семидесятые, никогда и ничего не признавал. Это была его принципиальная жизненная позиция. Но то ли за время совместного путешествия Мороз так расположил его к себе, то ли дубленая шкура с годами прохудилась, а скорее – надо было отбиваться от «мокроты», но только – признался Генка в ограблении ювелирного магазина, что вот уж с полгода висело над Пригородным райотделом. Признался, но с условием – не беспредельничать и «никакую туфту в довесок не впаривать».

Мороз условие принял. А приняв, намеревался выполнить.

С этим и торопился он по январской распутице в отдаленный Пригородный райотдел на стареньком своем «Жигуленке», деньги на который откладывал почти два года.

Автостоянка перед райотделом была забита легковыми иномарками. Поозиравшись, Мороз выискал небольшую, но достаточную, чтобы втиснуться, щель. Но пока он примеривался, мимо, едва не в притирку к его «Жигулям», просвистела перламутровая «АУДИ – 80» и, почти не снижая скорости, точнехонько «вписалась» на единственное свободное место. Через несколько секунд из нее выпорхнул молоденький, принятый полгода назад оперуполномоченный уголовного розыска. Пренебрежительно кольнув взглядом доходягу – «трешку», он через плечико заблокировал пультом двери иномарки и деловито взбежал по отдельскому крыльцу.