Милли Брэди меняет профессию

— Перестань, ты должен был знать. Милли всегда говорит, что во мне хитрости не больше, чем в кирпиче...

— Я знал, что ты немного увлечена мной, — признался Лукас, — но не думал, что это серьезно. Так, само пройдет. Я не предполагал, что все... так, как ты описала.

— Огромное, неуправляемое чудовище, все в колокольчиках — это ты имеешь в виду? А кругом фейерверки, гуделки и километры серпантина? — Говоря это, Эстер сделала круглые глаза — на этот раз ей было гораздо проще улыбаться. В этом-то и была прелесть момента, когда не остается ни капли гордости. Назвался груздем, короче...

Это было какое-то освобождение.

— А эта влюбленность? — медленно произнес Лукас. — Она не прошла?

— Конечно не прошла! Даже переживания из-за Нэта не помогли от нее избавиться, — призналась Эстер. — Это совсем другое чувство, которое все время горит внутри...

— Как олимпийский огонь? — предположил Лукас.

Эстер метнула на него подозрительный взгляд.

— Ты надо мной смеешься?

— Конечно нет. Я польщен. А если я сделаю вот так. — Он мягко дотронулся кончиками пальцев до ее лица, — что произойдет?

Она отпрянула:

— Лукас! Ты должен меня утешать.

Он настойчиво повторил низким голосом:

— Так что произойдет?

— Я начну закипать и пениться. — Эстер услышала, как ее дыхание учащается, как у бегущей собаки. Блеск, теперь она превращается в мультяшного Скуби Ду. — Лукас, перестань. Не знаю, что ты затеял, но это нечестно.

— Твой приятель нашел другую. Это, ты считаешь, честно?

Закрыв глаза и в бессилии прижимаясь к его рубашке, она пробормотала:

— Совсем нечестно.

— Тогда почему я должен прекратить? — Лукас сделал паузу, но его руки продолжали гладить ее лицо. — Но может, ты сама не хочешь, чтобы это случилось?

Что? Он это серьезно?

Эстер оторвала голову от его груди.

— Прошлый раз тыэтого не захотел.

Он пожал плечами.

— Это было тогда. А это сейчас.

О боже, подумала Эстер, в то время как ее нервные окончания подпрыгивали вверх и вниз, визжа, как подросток. О боже, о боже, а-а-а!

— Но не считай это чем-то серьезным, ладно? — шептал ей на ухо Лукас; от прикосновения его губ все ее тело трепетало. — Ты меня знаешь. В жизни есть не только постоянные отношения. Сейчас тебе нужно развлечься, и я знаю, как это сделать.

— О да, — прошептала Эстер. Он прижал ее к своему упругому, мускулистому телу, а потом, прямо как Ричард Гир, ловко поднял на руки. — Да, да, да!

* * *

Эстер лежала на боку среди смятых простыней и пыталась отдышаться. Это случилось, произошло чудо, о котором она грезила все эти годы. Наконец произошло.

Она все еще не могла поверить.

Наклонив голову и смахнув волосы с лица, Эстер взглянула на будильник, чтобы во всем удостовериться. Когда Лукас подхватил ее на руки и отнес наверх, она заметила время — было 10.07 вечера, — она знала, что никогда это не забудет. Ведь такое бывает только раз. Если мечтать о чем-то так долго, как мечтала она, захочется запомнить все до мельчайших подробностей.

Да, все было так, как она и предполагала. Стрелки часов располагались симметрично. Сейчас было 10.10 вечера.

Она были в постели, о, целых три минуты.

Неудивительно, что она была в прострации. Лукас отнес ее в спальню, разделся, упал на нее, занялся с ней сексом и отпал в полном удовлетворении.

И все это за сто восемьдесят секунд.

О, и еще он сказал ей, что она была великолепна.

Невероятно.

Эстер глядела в потолок и размышляла, что, наверное, так себя чувствуешь, когда у тебя на улице вырвут сумку. Событие обычно застает тебя врасплох, и все заканчивается, прежде чем успеваешь сообразить, что происходит. Твоего вора давно уже след простыл, а ты все стоишь на мостовой и гадаешь, что это, черт возьми, было.

Однако Лукас, ее собственный вор, никуда не убегал. Он лежал рядом с ней лицом вниз и занимал три четверти кровати.

И храпел.

Эстер была слишком удивлена, чтобы засмеяться, она проигрывала в голове каждое мгновение, проверяя, не упустила ли что-нибудь. Как если бы ты села смотреть фильм и следующее, что помнишь, — просыпаешься, а на экране идут заключительные титры.

Но даже этого не было. Не было никаких оправданий. Все заняло три минуты, от начала и до конца.

И это не было головокружительно быстро. Это просто было так... так плохо. Так неумело, при полном отсутствии фантазии. Ладно, может, у Лукаса и был приличный инструмент, но он не имел ни малейшего понятия, как им пользоваться. Он был неуклюж, резок и нескоординирован. Так же некомпетентен, как четырнадцатилетний мальчишка, с удивлением размышляла Эстер, и никакого чувства ритма, никакой тонкости.

Как ни печально это признавать, от правды никуда не деться. Факт оставался фактом: несмотря на всю свою сексапильность и репутацию ловеласа, Лукас Кемп был в постели полным нулем.

Громкий храп сотрясал его тело, этого звука было достаточно, чтобы разбудить соседей. Противный звук, похожий на поросячье хрюканье, нечто отталкивающее и неприятное. Эстер пихнула его локтем в ребра, и он издал протестующий стон.

— А? Что такое?

— Ты храпишь.

Как большой, жирный боров.