Миллиард секунд

Эдгар, как всегда в своем репертуаре. Хорошо, что на этот раз шлюх не привел. Не знаю, как бы моя девочка отреагировала бы на такой «подарок».

— А я салатов наготовила! — восклицает Ева. — Пошли, мальчики, — и потопала на кухню. В этот раз спасибо, что надела халат поверх пижамы и не виляла своей аппетитной попкой.

Но мы пошли не на кухню, где вовсю хозяйничала моя малышка, а в мастерскую. Хотел спросить о выборе картин на продажу, однако разговор зашел о другом:

— Ты правильно сделал, что забрал ее себе, — добавляет друг.

— Разве? Ты же сам был против?

— Ты бы видел себя со стороны! Даже с Яной не был таким влюбленным дураком! Да и Ева добрее стала.

Откуда он это взял, если они общались совсем ничего, я так и не понял. Но и выяснять не стал, потом как-нибудь. Хотя в какой-то степени Эдгар прав, рад, что это заметил не только я.

— Что дальше делать будешь?

— За картины сяду, наверное. Нужно их для выставки отобрать, некоторые на продажу выставить, на аукцион и…

— Я не об этом. Что ты будешь делать с Евой?

Что дальше делать будешь?

— За картины сяду, наверное. Нужно их для выставки отобрать, некоторые на продажу выставить, на аукцион и…

— Я не об этом. Что ты будешь делать с Евой?

— Жить.

— Все время таиться? Это не может продолжаться вечно.

Вопрос друга врасплох не застает, однако заставляет напрячься и задуматься о том, что, казалось, выкинул из головы.

— А что ты предлагаешь? Растрепать всем на свете, что я трахаю свою подопечную?

— В этом нет ничего необычного. Ты посмотри на звезд, они только и делают, что переступаю барьеры.

— Ага, только после этого с ними никто работать не хочет, — констатирую общеизвестный факт в наших кругах.

— Запад будет смущать разница в возрасте, не более того.

Вряд ли. Но в итоге добавляю:

— Однажды наплюю на эти правила и пошлю всех к чертовой матери, чтоб не выебывались. И пусть не лезут в мою личную жизнь.

— Эй, вы куда там пропали? — выкрикивает Ева, заглянув к нам в мастерскую.

Уже успела переодеться в платье, хвостик на голове соорудить. Моя девочка. Красивая, нежная. Только моя. Как я могу отказаться от тебя?

Они о чем-то разговаривают, общаются, а я смотреть не могу. Все думаю над вопросом Эдгара. Это сейчас прошло пара месяцев, а что будет дальше? Что с нами произойдет через год-два? Будет ли наш союз так крепок, или же распадется из-за той же разницы в возрасте? Из-за насмешек ее сверстников? Из-за краха моей карьеры?

— Олег, ты тут? — окликивает меня Эдгар.

— Да.

— Задувай свечи!

Ева уже успела поставить их на торт. Сегодня точно не мой день. Самый неудачный и самый напряженный.

Задуваю свечи, мы сидим дальше. Точнее они сидят, а я все никак не могу вернуться в нормальный мир. Туда, где ждет веселый, во всем поддерживающий друг, где заливисто смеется шуткам моя красивая девушка. Туда, где я счастлив. Был, пока не задумался о будущем…

Даже не замечаю, когда уходит Эдгар, когда за окном сгущаются сумерки, и когда мы остались одни в нашей комнате.

— С тобой все хорошо? Ты сегодня сам не свой, — Ева обеспокоенно глядит на меня, поглаживая нежной рукой мою щеку. А я и не побрился даже. Она не особо любит щетину. Жалуется, что они неприятно царапают кожу между ее аккуратных ножек.

Нашел о чем думать, когда на ее лице ни намека на похоть.

— Все в порядке. Просто задумался о будущем.

— В смысле? — приподнимает свою темную бровь в вопросе.

— Мы не сможем скрываться вечно. Не хочу, чтобы однажды ты пострадала от меня…

— Я не боюсь тебя.

— Я боюсь себя, — отвечаю я, глядя в ее расширенные глаза. — Ты и так много настрадалась в этой жизни, и если ко всему этому прибавлюсь еще и я, то…

И тут происходит то, чего я совсем не ожидал. Она резко подрывается и обнимает мне. А потом целует. Неумело. Нежно. Но так желанно, словно сейчас произойдет что-то непоправимое. И держится своими маленькими ручками за мои плечи, как за спасательный круг.

— Я ни о чем не жалею, — шепчет она, глядя на меня. — Ни о поцелуе, ни об объятиях, ни о наших отношениях. Меня не смущает разница в возрасте, не смущает, что когда мне будет сорок, тебе уже пятьдесят пять. Я люблю тебя, Олежа. Больше всего на свете люблю. Мое сердце говорит само за себя.

Ева тут же кладет мою ладонь к себе между двумя холмиками груди. Смотрит на меня пронзительно. В душу. Как умеет только она. И действительно сердце бьется быстрее. Как мое. Как всегда.

— Я хочу кое-что тебе подарить, — она ведет меня в гардеробную и достает из дальней полки в шкафу маленькую коробочку. — Купила на пособие.

Внутри этой коробочки кулон с двумя половинками сердца. Серебряные, на простой цепочке. С одной стороны целого сердца написано «Love», а с другой «Forever».

— Ты лучшее, что случилось со мной за всю мою жизнь.

— Чуть больше, чем за миллиард секунд, — припоминаю ту статью, которую она показала недавно.

— Чуть больше, чем вечность…

Глава 29. Муза