Миллиграммы счастья

В восемь утра, отправив дочь в школу, я занималась тем, что надувала воздушный шар и обматывала его бечевкой, смазанной клеем. Чтобы получилось гнездо. Гнездо получалось. Я опять была собой довольна. Забрала дочь из школы и показала результат утренних мучений.

– Чего-то не хватает, – объявила дочь.

– Чего?

– Перышек. В гнезде должны быть перышки.

– И где я тебе их возьму?

– В подушке.

– Нет, подушку ради школьного конкурса я не буду распарывать! О, у нас есть крылья ангела. Давай оттуда вырвем несколько перьев!

– Ни за что, – ответила дочь.

Крылья ангела хранятся у нас с момента ее первого выступления в возрасте лет трех. Они танцевали ангелочков, и всем выдали крылья. После выступления девочки сдали крылья, а Сима наотрез отказалась их снимать. Мне пришлось выкупить крылья, которые так больше нигде и не пригодились.

– Нужны перья, – настаивала дочь.

– Хорошо, я распарываю подушку, а ты отдаешь немножко перьев из крыльев.

Получилось идеально. Маленькие перышки из подушки сочетались с большими перьями с крыльев. Я сидела и штопала подушку, а дочь рассматривала перья.

– Не подходят, – объявила она.

– Как это?

– Надо их покрасить. У нас птицы красные с синими крыльями и коричневыми грудками, гнездо тоже коричневое, а перья белые. Будем красить.

Еще час мы дружно красили перья.

Позвонил муж узнать, как у нас дела.

– Красим перья, – ответила я.

Муж сделал вид, что все понял.

Наконец разноцветные перья были уложены в практически дизайнерское гнездо, птички художественно усажены туда же.

– Что-то не то, – объявила дочь, рассматривая работу.

– Что не так?

– Гнездо должно быть на ветке. Идем в парк – искать ветку.

Веток я набрала штук семь. Дочь принесла еще штук десять. Больших, маленьких, косых, кривых. Мы даже корягу из парка притащили. Когда с работы пришел муж, в коридоре он наткнулся на бурелом – ветки и палки были свалены на полу. Дочь брала одну, подносила к ней гнездо и примеривалась – подходит, не подходит. Я думала о том, что скоро допью бутылку и это ненормально – я ведь гнездо с птичками делаю на детский конкурс, а не переживаю личную трагедию. А если кто-то позвонит, что я скажу? Напилась, потому что гнездо делала? Никто же не поверит! Наконец Сима выбрала ветку. Я быстро приклеила к ней гнездо. Мы стояли и любовались работой.

– И как я это в школу понесу? – спросила Сима. – Оно же ни в один пакет не влезет. И нужно табличку приклеить – мою фамилию и класс.

Табличку я приклеила. Гнездо в школу понес папа, которому велели держать его на вытянутых руках, не дай бог зацепить палкой обо что-нибудь, и быть аккуратнее с птичками и клювами, которые могут отвалиться.

Мы заняли первое место, переплюнув даже страусов из пенопласта.

* * *

Забирала дочку с тренировки по художественной гимнастике. К тренеру подошла мама Анечки. Девочка пыхтела, пытаясь вылезти из купальника, который трещал по швам в области талии.

– Вы знаете, – сказала мама, – у Анечки очень слабый мышечный корсет.

– Ха, а мы это называем «спасательный круг»! – ответила тренер.

Теперь буду есть детские сушки на ночь с чистой совестью – у меня не живот, а очень, очень слабый мышечный корсет!

…Сима требует, чтобы я тоже села на шпагат. Подходит сзади и очень профессионально усаживается мне на попу – тянет. Я чувствую себя Петечкой – если сяду, то назад уже не встану.

– Ну поплачь, поплачь, – говорит дочь тоном тренера, – и это ты еще не в провисе сидишь.

Первые соревнования. В семь утра делаю дочке гульку, она же шишечка, она же дулька. Литр геля плюс флакон лака. Зачесываю, чтобы ни одного «петуха». Поливаю лаком. Опять зачесываю. Цементирую. Втыкаю в голову шпильки. Половину роняю изо рта – руки заняты. Собираю, гулька распадается. Снова зачесываю.

Тренер объявила: макияж яркий, уместный.

– Много красить? – спросила Сима тоном, каким прораб обращается к капризному заказчику.

Она у нас еще рисованием занимается. Так что вопрос логичный.

Крашу ей ресницы. Она рыдает. Я вытираю и снова крашу. Она опять рыдает. И так раз десять. Тени, губы. Помада на зубах.

– Сима, облизни зубы.

Сима облизывает губы.

– Ты мне шпильку в голову воткнула, а не в волосы! – жалуется дочь.

Я нервничаю. Сима идет разминаться. Хорошо, что купили красивый купальник. Это я удачно сплетни подслушала. Предполагалось, что все будут в черных. Оказалось, что у двух девочек есть красивые, для выступлений – с прошлого года остались. Одноклассница Симы проболталась, что ей тоже купили купальник. Остальные вроде бы в черных. Ничего подобного. Из всей группы – только у одной девочки был черный.

Сима выступила. Музыка звучала только в ее голове. Не попала ни в одну ноту. Но держала лицо. Тренеры были в шоке: мы переживали за носки, за руки – с музыкой раньше проблем не возникало.

* * *

Трехчасовая тренировка – два часа хореографии плюс час гимнастики. Дети выползают еле живые. Даже «мама» сказать не могут.

– Ну как ты позанималась? – спрашивает одна родительница.

– Не знаю. – Девчушка едва языком ворочает.

– А сама-то как себя чувствуешь? – не отстает бодрая и радостная мама.