Миллион алых роз

– Никогда. В том-то всё и дело. Зачем мне обманывать тебя?

Действительно, зачем?

– Насчёт дороги ещё как сказать, – я тщательно подбирал слова, наблюдая за Вовкиной реакцией. – Был такой случай. Одна женщина приехала в Германию, (дело происходило в прошлом веке, когда и в помине не было клуба кинопутешествий) и попала в какой-то город. Ходит она по городу, смотрит и, вдруг, начинает предрекать: здесь, говорит, должен стоять памятник, там – дом и всё в подобном духе. Все ахают, удивляются.

Ясновидящая! Переселение духа!

А на поверку оказалась совершеннейшая чепуха. Когда ей было три годика, родители приезжали с ней в этот город. Вот и всё ясновидение.

– Мои родители живут в другой республике и никуда из неё не выезжали. Сам я попал сюда три месяца назад. Лунатизмом не страдаю, и понятия не имел о существовании такой дороги. А разбитый запорожец, по-твоему, дожидался меня тридцать лет? И гаишник тридцать лет вылезал из машины?

Я развёл руками. Против запорожца сказать мне было нечего. Такое никак не придумаешь.

– Слушай, – я хлопнул себя ладонью по лбу, – чего мы копья ломаем? На какой глубине находится твой ящик?

– Метр – метр двадцать.

– Площадь?

– Квадратный метр.

– То есть, нам надо вынуть куб грунта? Не так много для двух здоровых мужиков. Давай лопату! Сейчас проверим, есть там ящик или нет.

– Погоди, – глухо сказал Вовка. – Не так всё просто.

– Чего уж проще? Копай да копай. Ума не надо, а сноровки нам не занимать.

– Ничего у нас не получится.

– Почему?

– Нужна кровь.

И Вовка закачался китайским болванчиком.

– Какая кровь? – с ходу выпалил я, но в ответе уже не нуждался. И так всё встало на место.

Ночь. Мрак. Лес. И огромный кроваво-красный камень.

Готовый обелиск.

В Вовкиной руке блеснул нож. Хороший десантный нож. Удобный и надёжный. Немало порубали мы им колбасы. Я, конечно, не колбаса, но зато во мне есть кровь. С помощью которой можно добыть клад. И Вовка станет богатым, а я… я останусь в яме, под камнем.

Много всякой чепухи вертелось в моей голове, пока я стоял и смотрел на зажатый в Вовкиной ладони десантный нож.

Я мог бы побороться за свою жизнь. И имел все шансы на успех. Как-никак, Вовка сидел, а я стоял.

Но зачем мне такая жизнь?

А Вовка, набычив голову, вертел и вертел в руках проклятый нож.

– Человеческая, – тихо сказал он, глядя мимо меня.

– Что человеческая? – не понял я.

– Кровь, говорю, нужна человеческая.

– Понятно, что не собачья.

Не такой я тёмный. Почитываем кое-что. Сейчас по чертовщине много книг издают.

– Вот я и решил, что ты поможешь мне. Извини, что втянул тебя, но больше обратиться не к кому. Ты самый подходящий.

– Спасибо за доверие, – усмехнулся я. – Постараюсь оправдать.

– Ты пойми: для меня это вопрос жизни и смерти.

– Чего там не понять.

– Ну не могу я себе горло перерезать.

– Надо думать.

– Горло – ладно. Уж как-нибудь осилил бы. Но сердце? Как быть с сердцем?

– Что ты мелешь?

В моей голове всё перемешалось. Я уже ничего не понимал.

– Я объясняю тебе русским языком: ты должен перерезать мне горло.

– Тебе?!

– А кому ещё? Нас только двое.

– Да, конечно.

– Слушай, – подозрительно посмотрел на меня Вовка, – ты чего насочинял? То-то я смотрю…

Отбросив нож, Вовка вскочил на ноги и встал напротив, пожирая меня своими глазищами.

– Как ты мог? – его аж затрясло. – Как ты мог подумать такое?

– Ничего такого я не думал, – попробовал я защищаться. – Это ты несёшь невесть что. Вытащил человека из постели, завёз в лес и молотишь всякую чушь.

– Чушь, – горько улыбнулся Вовка. – Сам ты… чушь. Я думал: ты друг, а ты…

Он безнадёжно махнул рукой.

– Думал, думал, – взорвался я. – Индюк тоже думал! Хватит нервы мотать. Говори толком, что тебе надо? Только без фокусов.

– Ещё неизвестно, кто тут фокусничает, – проворчал Вовка, сбрасывая с себя одежду и складывая её стопочкой на злополучном камне. Оставшись, в чём мать родила, Вовка лёг на одеяло навзничь, вытянув руки по швам.

– Бери нож! – скомандовал он.

Я подумал и поднял нож.

– Сейчас ты перережешь мне горло, – просипел Вовка. – Затем вырежешь глотку и окропишь её кровью землю у камня.

Вовка приподнялся и очертил пальцем на земле квадрат, после чего вернулся в исходное положение.

– Затем вырежешь моё сердце и его кровью также окропишь это место. Вырезанные органы вставишь обратно. Возьмёшь в багажнике лопату и станешь копать землю, пока не наткнёшься на ящик. Откроешь его и вынешь бутылку водки. Смажешь водкой мои раны. Они должны будут срастись. Дальше всё просто. Мы вынем из ящика железную палочку и отправимся за кладом. Ух, если б ты видел, что ждёт нас там! Главное – не прозевать. Всё дело мы должны провернуть за сегодняшнюю ночь. Иначе – каюк. Я – дурак, не верил. Столько времени упустил. Ладно. Чего уж теперь, – Вовка закрыл глаза. – Режь.

Что здесь можно сказать?

Стоит ли описывать, что я чувствовал, рассматривая своего лучшего друга лежащего на казённом солдатском одеяле? Его бледное худое, жилистое тело. И десантный нож в моей руке. Нож, которым я должен перерезать Вовкино горло.

– Что ты тянешь? – Вовка открыл один глаз. – Холодно ведь.

– Прямо так? Без наркоза?