Миллион долларов и сомбреро

Как только нам для Карасика удалось раздобыть приличный букет, появилась следующая проблема — приодеть детину. Хм… Не то, чтобы нам нужно было что-то от кутюр. Нет. Вряд ли Машенька резко влюбится в него, если тот на себя напялит малиновый камзол. Если все, что мы видели в домике сестер составляет их быт, то Машенька явно не из таковских. Тут была другая проблема.

Карасик в деревеньке Ламинария был пастухом. Как рассказал он сам, с пастухами принято расплачиваться осенью за весь год. Тогда ему обычно дарят одежду, деньги, что-то из урожая, ну и много всякого такого, что принято в качестве оплаты в деревне. Рубашка и штанцы, которые красовались на пастушке, по его признанию подарены ему были в прошлом году, и за этот год детина как-то успела еще больше вымахать.

Грунт, глядя на нелепые короткие штанцы и озорно торчащий из-под короткой рубахи полный темных катышек пупок, спросил детину:

— Карасик, а сколько тебе годочков-то?

— Семнадцатый идет… — смутился детина, а потом быстро добавил, — но мне можно женихаться уже! Я большой!

— Я… Я вижу, что ты большой… Где ж шмотьё нам тебе взять на такого большого?.. И обувь?.. И приличную повозку с конем, чтобы вам съезжать удобнее было?.. Блин… Времени у нас в обрез. Сейчас бегать со всеми, договариваться…

Карасик как будто впервые увидел свои голые почти до колен ноги, увидел катышки в пупке, смущенно сколупнул их узловатым пальцем и тяжко вздохнул. Задумался. Внезапно лицо здоровяка преобразилось:

— Трактир! У нас трактир тут есть! Там у Соплесмысла всё-всё купить можно! Там, когда местные пропиваются совсем, одежку в заклад, и лошадей, и всякое такое оставляють! Только там денежка нужна… Много денежки…

— Здравая мысль! — встрепенулся Грунт. — Деньги не проблема. Я же нагибатор! Мажор! Мильенами ворочаю, аж морда от икры трескается!.. Веди быстрее туда…

Карасик, весело кивнув, быстро пошагал в указанном направлении. Я же про себя задумался. Даже мне, далекому от разбирательства в людях человеку, последние брошенные фразы Грунтом показались несколько искусственными. Хотя?.. Фиг знает…

Вообще, мне, наверное, повезло, что мы поперлись именно в трактир.

Когда мы шли по дороге, мне пришло сообщение от системы:

«Ваш игровой персонаж голоден. Показатели силы снижены на 20 процентов.

Внимание! Если в ближайшие два часа ваш игровой персонаж не поест, сила упадет процентов на 50.

Внимание! Вашему персонажу в пищу годятся только мозги.»

Я подвис, читая это сообщение. Грунт приметил мою заминку и спросил, в чем, собственно, дело.

Пришлось объяснять. Мой спутник на мои смущенные объяснения только ухмыльнулся:

— Разберемся. Не парься. За мной, зелень! Ща одному штанцы куплю, другому мороженку.

После этих слов сенсей пинком ноги открыл дверь в трактир с романтичным названием «Хмельная ЖЫжа».

Как только мы появились на пороге, разговоры, вот ей-богу, как в дешевых вестернах, затихли. Помятый народец — видимо завсегдатаи заведения — повернули к нам опухшие небритые физиономии.

Стоящий у стойки плечистый бородатый мужик с наклюнувшейся сединой в висках яростно протирал стаканы, которые, несмотря на все его усилия, даже издалека выглядели мутными. Над его головой красовалась серая надпись «Соплесмысл». Ужасное имя! Не то, что у меня…

— Эй, Карасик, кто это там с тобой пришел? — решил подать голос Соплесмысл.

— Это покупатели, дядюшка Соплесмысл, — дружелюбно начал детина и, хлопая глазищами, добавил, — они сейчас деньжищами сорить будут! Это землекоп этот с лопатой обещался, да… Видимо большие зарплаты у землекопов… Сам я в Дрынберг перееду, тоже туда наймусь…

Лицо трактирщика после фразы «сорить деньжищами» каким-то чудесным образом преобразилось в дружелюбное, но Грунту, кажется, вообще было пофиг на эти условности.

Достав из пригоршни приличную горсть золотых монет, он театрально кинул ее перед трактирщиком, лицо которого стало еще дружелюбнее и масленнее. Радость трактирщика была понятна. Я вроде читал гайды и примерно прикидывал цены в вирте, чтобы потом своему охотнику качать торговлю также. Даже за один золотой в игре вполне можно купить лошадь, здесь же их была целая горсть.

— Это… — почесывая репу, пробормотал Грунт, — В первую очередь… Хм… В первую очередь есть у тебя какая-нибудь скотина?..

Уже минут через десять я, довольно урча, хавал с аппетитом крепкой железной ложкой мозги из свежеоторванной свинячей головы. По прихоти Грунта на этой голове написали моё имя — «Вагисил»… Сервис, однако… Приятно…

Кровища из оторванной башки слегка заляпала все вокруг, но ни я, ни завсегдатаи трактира, кажется, на эти условности не обращали внимания… К чему стеснения, если все вокруг свои?