Миллион миллионов, или За колёсиком

Тогда она решила не больше не меньше убить его, убить себя и, таким образом, навсегда соединиться с предметом страсти, пусть даже и в смерти. Пистолет раздобыть ей не удалось, да и денег, чтобы купить ствол, у неё не было. Зато граната Ф-1 оказалась вполне по карману, на продавца, контрактника, только что вернувшегося из Чечни, её вывели бывшие соратники по партии. Бывшие, потому что, убедившись в катастрофической тщетности своей любви к вождю, она ушла из организации без объяснения причин. Кстати, об уходе она потом пожалела; воплотить свой замысел ей проще было бы там, где к Л. легче всего подойти, а именно в штаб-квартире партии в районе Фрунзенских улиц. Но что сделано, то сделано.

Клара тогда решила подкараулить Л. возле его съёмной квартиры на «Смоленке» и там, на глазах у изумлённой публики, взорваться вместе с ним к чёртовой матери. (О том, что от взрыва могут пострадать случайные прохожие она, ослеплённая эгоизмом любви, даже не подумала). Она стала пасти Л., хоронясь в близлежащих подъездах и подворотнях. Возможно, что рано или поздно выпасла бы (такой чисто литературный героико-эротический финал наверное понравился бы Л. в качестве завершения жизни), но на второй день её «срисовали» охранники Мхова, чья городская квартира была в доме напротив.

Бдительных птенцов гнезда Срамного не могла не насторожить явно террористического вида маргиналка (чёрная кожаная куртка, чёрные джинсы в обтяжку, солдатские ботинки плюс ко всему майка с Че Геварой), второй день трущаяся под окнами квартиры хозяина. Клару захватили незаметно и быстро, она даже пикнуть не успела. Обнаружив в кармане куртки снаряжённую гранату, её привезли на базу и, допрашивая, пару раз сделали ей больно. Дальше этого не пошло, вмешался Срамной.

Кларе повезло: при ней был партийный билет, который она не сдала и повсюду таскала с собой. Этот-то документ и подсказал Срамному, что если девчонка и пришла по душу Мхова, то за её визитом не стоит ничей профессиональный, так скажем, интерес. И даже её партийная принадлежность здесь, скорее всего, не при чём; генерал был осведомлён, что партия Л. своей целью видит восстание масс, но никак не устранение миллионеров-одиночек. А это значит, рассудил Срамной, что если дело как-то касается Мхова, то перед ним ополоумевшая от вопиющего неравенства террористка-одиночка, чьё законное место в ментовке. На всякий случай, перед тем как звонить 02, Срамной, чтобы исключить ещё и бытовую версию, попросил Мхова подскочить и взглянуть краем глаза на бомбистку: мало ли что, а вдруг соблазнил и бросил богач девку, и вот она собралась отомстить.

Мхов, заинтригованный, приехал, посмотрел на Клару и… упросил Срамного оставить его ненадолго с ней наедине. Для начала Мхов поинтересовался, что, собственно, она против него имеет и получил удивлённо-презрительный ответ, дескать, этакое говно вовсе не способно оказаться для Клары предметом какого бы то ни было интереса. Уязвлённый Мхов пустился в дальнейшие расспросы с применением спецсредства в виде обнаружившегося у Срамного коньяка «Реми Мартин». Что-что, а разговаривать с женщинами Мхов умеет. И через полтора часа Клара, заливаясь слезами, рассказала ему всё. Потрясённый до глубины души такой не по времени выдающейся околореволюционной романтикой, Мхов в сердцах назвал Л. высохшим сперматозоидом («нет! нет! не смейте! он такой! и вот такой! и растакой! и разэтакий!»), поцеловал её в мокрую щёку и без обиняков предложил попробовать другую жизнь.

Как он и ожидал, девушка была из тех революционеров, которые напрочь забывают о справедливом переустройстве жизни, как только жизнь поворачивается лично к ним своими приятными сторонами. Кларе же вообще досталось быстро и много. На следующий день Мхов снял для неё квартиру, а через месяц купил ей двухкомнатную на «Соколе», «мазду» «шестого» ряда и взял на содержание.

Она оказалась чрезвычайно лёгким человеком, к тому же училась всему с лёта и была приятна в общении. Мхов немного беспокоился насчёт возможного рецидива её чувства к Л., но вскоре с облегчением обнаружил, что Кларе присуще редкое умение наглухо забывать о пережитом, если оно ушло безвозвратно. Короче говоря, Клара всецело отдавалась настоящему и никогда не жалела о минувшем.