Миллион миров с тобой

Я сажусь на походную кровать и расстёгиваю высокий ворот блузки. Песок даже забрался в Жар-птицу, хотя после того, как я хорошенько встряхнула медальон, механизм, кажется, не испортился. Слава Богу. Я не думаю, что смогу справиться, если эта штука сломается в другом измерении, потому что в последний раз, когда это произошло, я застряла почти на месяц.

Не говоря уже о беременности.

Моя Жар-птица остаётся привязанной к Ведьме, чтобы следовать по её стопам, как только она двинется дальше. Поэтому я делаю глубокий вдох, нажимаю на кнопки управления и…

… ничего.

Чёрт побери! Когда я дважды проверяю, что Жар-птица работает правильно, и так, я понимаю, в чём дело. По-видимому, я не могу прыгнуть вперёд во вселенную, если Ведьма уже в ней. Каждая Маргарет имеет максимальную вместимость в размере двоих: один хозяин, один гость. Я должна идти по стопам Ведьмы, поэтому не могу сдвинуться вперёд, пока она не двинется дальше.

И она не двинется с места, пока не придумает ужасный способ смерти ещё одной Маргарет.

Какой кошмар она придумала на этот раз? Моё затруднительное положение в гробнице мумии могло привести к моей смерти, но сейчас я уверена, что это далеко не самое худшее, что Ведьма может сделать.

Просто подожди, пока я выберусь из этой вселенной, Ведьма. Ты за это заплатишь.

Но как? Не похоже, что я когда-нибудь смогу догнать её. Один посетитель в теле одновременно означает одну Маргарет в измерении. Эта погоня может продолжаться вечно.

— Маргарет? Ты в приличном виде? — голос моей матери доносится из-за завешенного тканью полога, который считается дверью моей палатки. У неё более сильный французский акцент, чем обычно.

— Если «в приличном виде» означает «не голая ли я», то, конечно, в приличном, — я со вздохом засовываю Жар-птицу обратно под рубашку и начинаю застёгиваться.

Однако мои пальцы останавливаются, когда мама наконец заходит с фонарём в руке. В отличие от всех остальных, кого я здесь видела, она не одета в классическом стиле аристократки-авантюристки позолоченного века. Вместо этого на ней длинный, струящийся, богато украшенный халат и шёлковый шарф, завязанный в нечто вроде довольно приличного тюрбана. Кажется, мама нашла своё чувство моды в пустыне.

— С тобой всё в порядке, дорогая? — мама садится на краю моей кровати. — Это не похоже на тебя, ты не блуждаешь обычно по активным раскопкам.

— Я знаю, мам. Прости.

— Ты так странно вела себя сегодня вечером…

Когда Ведьма была здесь, что-то в её поведении беспокоило мою маму. Не настолько, чтобы она поняла, насколько серьёзно всё пошло не так, но достаточно, чтобы привлечь её внимание. А это значит, что теперь она будет наблюдать за мной более пристально. Это не обязательно проблема, но это ещё один фактор для меня, чтобы уйти из этой вселенной.

— Мне нужно поспать. Вот и всё.

— Хороший ночной отдых никогда не повредит, — соглашается она. Её рука скользит вокруг меня, лаская, приглашая меня положить голову ей на плечо. Может быть, я должно быть слишком взрослая, чтобы так утешаться от объятий мамы, но после того, как я почти умерла, мне не стыдно нуждаться в объятиях. Её пальцы расчёсывают мои выбившиеся локоны, она делала это, когда я была маленькой, после ночных кошмаров, когда уговаривала меня снова заснуть. — Надо сказать, мистер Марков очень быстро поспешил тебе на помощь. Сомневаюсь, что кто-нибудь смог бы его удержать.

Мама в команде Пола в этой вселенной тоже.

— Не могу поверить, что он пропустил папу первым.

Мама тихо смеётся.

— Это на тебя не похоже, играть в кокетку, Маргарет. Ты ведь скоро решишь насчёт него, правда?

Наверное, думаю я. Когда я выпрыгну из этого мира, назовём его Египетской вселенной, Маргарет этого мира вспомнит мои чувства к Полу. Она будет помнить, что он приходил к ней из мира в мир, что мы любили друг друга снова и снова. Но вспомнит ли она и о тьме внутри Пола? Кошмарные видения из других миров, которые никто из нас не может забыть?

Вслух я говорю только:

— Ты хочешь, чтобы я была уверена, не так ли, мама?

— Конечно. Но ты же знаешь этих русских. Они так глубоко всё чувствуют.

Я снова смеюсь.

— Как будто ты не русская.

— Конечно, но несколько поколений назад. Петербургский снега едва ли растаял на сапогах мистера Маркова.

Значит, он уроженец России в этом измерении, как и предполагал его акцент. Мой акцент здесь странный, не совсем английский или американский, где-то посередине, как у Джози. Вероятно, это результат жизни, проведённой в путешествиях туда и обратно в Египет и в музеи по всему миру.

Мама продолжает.

— Если собственного египтолога царя недостаточно, чтобы произвести на тебя впечатление, то что же нужно?

Она просто дразнит меня. Но это напоминает мне о России, где моя мать была замужем за царём и где я была результатом тайного романа между ней и моим отцом, наставником царевича. Мама всегда хотела кучу детей, но беременность была опасна для неё, поэтому в моей вселенной они с папой остановились на мне и Джози. В Русской вселенной она умерла, родив четвёртого ребёнка. Чудовищный царь Александр практически довёл её до смерти.