Миллион миров с тобой

— Спасибо, что спасёшь их в первую очередь. За то, что сдержал своё слово.

— Маргарет… Я никогда не нарушу данное тебе обещание, — наши глаза встречаются, и я вижу всю боль, которую он пытается сдержать. — Никогда. Даже если это будет стоить мне жизни.

На несколько хрупких мгновений мы снова связаны. Я чувствую это так же отчётливо, как чувствую биение собственного сердца в груди. Он подносит руку к моему лицу, и я закрываю глаза, когда его пальцы касаются моей щеки. Когда он подходит ближе, я задерживаю дыхание, надеясь на объятия, поцелуй, на прощание.

Пол касается губами моего лба, прикосновение такое нежное, что у меня разрывается сердце. Я поднимаю к нему лицо, надеясь на прощальный поцелуй, но он уже отступает назад, прочь от меня.

Верит ли в это Пол или нет, нам ещё есть что спасать. Если он сможет преодолеть раскол, у нас ещё есть шанс.

Он отворачивается от меня, достает свою Жар-птицу, без сомнения, начиная придумывать, как построить стабилизатор, и подсоединиться к нему. Надеясь восстановить эту временную связь, я признаюсь:

— Когда мама спросила меня, сделала ли я это, я призналась, потому что знала, что за этой Маргарет нужно следить, если Ведьма вернётся. Но… неужели я только что разрушила всю её жизнь?

— Ты сделала то, что должна была сделать, — взгляд Пола снова стал отстранённым, серые глаза превратились в лёд. — Ты можешь принять трудное решение, Маргарет. Ты даже можешь быть безжалостной. Ты просто не хочешь это признавать.

— Я не безжалостная…

— Потенциал есть внутри тебя. Так и должно быть. Иначе Ведьма никогда бы не существовала.

Он прав. Настала очередь Пола и Тео судить меня по моему худшему «я». Судить мою тьму. Кем бы не была Ведьма, она — это я.

Пол слишком хорошо всё формулирует, и от этого хуже. Вместо этого он бросает свою Жар-птицу обратно под воротник комбинезона.

— Мне надо идти. Уходи, если сможешь, и не переставай пытаться. Потому что, когда тебя возьмут под стражу, тебя обыщут и смогут найти Жар-птицу.

— Хорошо, — говорю я тихим голосом.

Пол кивает, прежде чем выйти из комнаты и запереть за собой дверь, не сказав ни слова на прощание. Он думает, что это делает его сильным и решительным. Это только показывает, что это расставание причиняет ему такую же боль, как и мне, может быть, даже больше.

«Прости,» — говорю я Маргарет из этого мира. Она вспомнит всё, что произошло, пока я была в ней, ещё одна вещь, которая отличает идеального путешественника. Мы оставляем след из воспоминаний для хозяев. Но хватит ли показаний доктора Сингха, чтобы доказать, что она говорит правду о том, что произошло на самом деле?

По крайней мере, Маргарет из этой вселенной будет знать, что это было по уважительной причине. Она будет знать, что её свобода была принесена в жертву ради безопасности всего её измерения. Я должна верить, что она подумает, что это того стоило

Я кладу руку на свою Жар-птицу для следующей из моих многочисленных тщетных попыток переместиться в следующую вселенную, думая:

«Мне жаль, мне так жаль,» — полагая, что это только первый из многих раз, когда я повторю эти слова в её голове. Но на этот раз Жар-птица выхватывает меня в одно мгновение.

Надо было сначала закончить извинения.

Глава 11

Примерно в двух футах перед моими глазами лежит Адам, совершенно голый.

Библейский Адам, я имею в виду. Об этом мне говорит змея, обвившаяся вокруг ближайшего дерева. Эта картина была написана невероятно искусно, с яркими и профессионально оттенёнными красками, жизненной композицией, которая притягивает мой взгляд к протянутой руке Адама, тянущейся к Богу, и выражению в глазах, в которых отражается столько эмоций, сколько мог бы испытать человек. Он думает: «Мне страшно, но я хочу этого».

Если бы я смотрела на эту картину в галерее, я бы предположила, что она была написана в одной из мастерских старых мастеров в разгар Ренессанса. Только есть две проблемы, связанные с этим сценарием, во-первых, эта работа настолько новая, что я всё ещё чувствую запах свежей краски.

Во-вторых, я не только не нахожусь в галерее, но, кажется, лежу на деревянном подмостке. Пока я лежу на спине, картина нависает надо мной, такая широкая, что я не вижу её краёв.

Какая здесь смертельная опасность? Я ничего не вижу. Неужели подмосток шаткий и вот-вот рухнет? По-моему, он достаточно устойчив. В воздухе не пахнет дымом. Моё тело чувствует себя абсолютно нормально, не травмировано и не проколото.

Я осторожно переворачиваюсь на другой бок, обращая внимание на одежду, которую ношу: грубая ткань цвета ржавчины, плохая обувь, какой-то шарф, повязанный поверх волос…

… и посмотрев вниз, я обнаруживаю, что нахожусь примерно в сорока футах над мраморным полом.

Когда-то я нервничала из-за высоты, но после того, как я свесилась с вертолета и оказалась на околоземной орбите, всего лишь сорок футов кажутся мне облегчением. Неужели Ведьма надеялась, что я слишком быстро перевернусь и умру? Она способна на большее.