Миллион открытых дверей

— Валери? — неизвестно каким образом набравшись спокойствия, проговорил я. — Валери, ты можешь ответить? Ну же, Валери, нам нужно знать, что с вами.

Ко мне подбежала Маргарет. Она стояла, широко раскрыв рот от страха, молчала и только смотрела на валявшийся на дне провала вездеход.

— Никого сюда не подпускай, — распорядился я. — Мне, совершенно не нужна паника. Не дай Бог, еще кто-то сверзится туда или натворит каких-нибудь глупостей.

Стоило только дать Маргарет четкие инструкции — и она мгновенно преображалась. Она тут же развернулась и отправилась к нашему вездеходу, дабы передать остальным мое распоряжение.

— Ну, Валери. Пожалуйста, ответь мне.

Я различал и другие голоса — плач и стоны.

Почему, интересно, не сработала аварийная система? Где спасательные вертолеты? Почему до сих пор не прилетели?

Да потому, что мы находились на Нансене, а здесь спасательной службы не существовало. Мало того что мы были одни-одинешеньки в горах, так вдобавок в то утро мы остались без связи, а оборудование для выхода на связь с помощью двух контрабандных каналов находилось на борту все того же злополучного, рухнувшего в пропасть вездехода.

Когда я осознал все это, у меня премерзко засосало под ложечкой. Я медленно вдохнул и выдохнул. Трудно было себе представить более паршивую ситуацию. «Старайтесь говорить спокойно, не прекращайте разговаривать, пытайтесь вызвать хоть кого-нибудь на связь», — гласили правила Клуба спасателей, написанные миллион лет назад, и я повторял и повторял:

— Валери? Валери? Кто-нибудь?

— Жиро, говорит Бетси. П-прости, у меня н-неважно п-получается, В-валери оч-чень расстроена. — Последние слова вылетели у нее скороговоркой. — Анна, похоже, мертва. Думаю, у нее с-сломана шея. Она не была пристегнута р-ремнем б-безопасности, вылетела из кресла и у-ударилась о крышу. Только мы с Валери не очень сильно ушиблись, а телевизионщики сидели позади и их аппаратура соскользнула и заблокировала двери и их нельзя открыть, а еще ты слышишь голос Пола и, похоже, он с-с-с-с… — Послышался долгий хрип, похожий на астматический, с судорожным присвистом, но когда Бетси заговорила вновь, она сумела полностью овладеть голосом Валери. — Жиро, у Пола сломан позвоночник. Вероятно, разорваны почки. Почти наверняка есть и другие поражения внутренних органов. Валери, кажется, потеряла сознание. Я сейчас одна в ее теле. Я нашла аптечку первой помощи и включила нейростат. Сейчас вокруг Пола образуется пена. Это позволит удержать его в неподвижном положении. Двигатель работает, в кабине тепло.

— Продолжай говорить со мной, Бетси, — сказал я. — Старайся держаться в теле Валери. Мне может понадобиться твоя помощь.

Вернулась Маргарет. Она встала рядом со мной и слушала мой разговор с Бетси.

— Принеси снаряжение из последней машины, — сказал я. — Мне придется спуститься к ним. Машину можно подвести почти к самому краю, а мне нужно будет к чему-то привязаться.

Снова зазвучал голос Бетси:

— Жиро, мне так жаль… Я включила нейросканер. Анна мертва, это точно. Думаю, у нее не только шея сломана, но и череп пробит. Я не слышу, чтобы кто-то говорил или шевелился в дальнем конце кабины.

— А как Пол? — спросил я.

Deu, deu, нам ведь только надо было доставить его в современно оснащенную больницу — там бы его за неделю поставили на ноги, но если он останется здесь в таком состоянии, он непременно погибнет…

— Давление у него стабильное, но низкое. Может быть, это просто шок. Прибор не регистрирует кровоизлияний. В-валери зашевелилась, п-постараюсь ее успокоить… М-может быть, стоит ввести ей успокоительное…

— Ни в коем случае! — взволнованно проговорил я. — Так ты можешь ненароком стереть свой псипикс. Ты нам очень нужна, Бетси. Валери придется совладать с собой.

Дома мне и в голову не пришло бы действовать с помощью особого снаряжения, но поскольку я был единственным человеком хоть с каким-то альпинистским опытом в составе экспедиции, я не имел права рисковать. До перевернутого вездехода я добрался минут за десять, и к этому времени Валери пришла в себя. Она сидела на потолке кабины, превратившемся в пол, и рыдала. Толку от нее положительно никакого не было. Я видел ее сквозь окошко кабины, но она даже не двинулась с места, когда я стал пробовать открыть дверцу изнутри. Вскоре я убедился, что это невозможно.

Солнечные лучи на дно пропасти не проникали. Я жутко замерз, поскольку не делал никакой физической работы. Я мысленно дал себе клятву в том, что, когда вернусь домой, в первую неделю целыми днями буду спать на пляже, на горячем песке, потом буду как можно чаще принимать горячий душ, а после этого устраивать с помощью кондиционера жару у себя в комнате…

Я уже размышлял о том, какое блюдо закажу для себя и Маргарет в заведении Пертца, успел представить, как мы сидим у камина в гостевом домике моих родителей, и тут наконец мои товарищи ухитрились спустить мне сверху веревку. Я очень жалел о том, что сейчас со мной нет Йохана, Руфо и еще десятка человек из Клуба спасателей.

Но как только появилась веревка, стало намного легче.