Миллион Первый

С опозданием на месяц нам передали письмо для Джохара из Киргизстана. Писала та самая старая киргизская женщина, которая принимала его на площади. Она услышала в «Новостях», что был взорван наш домик в Грозном. «Теперь, мой сын, тебе негде жить. Я хочу выслать самое дорогое для меня, свою старую киргизскую юрту. Она очень теплая и легко разбирается. Пусть она согревает тебя в горах. У тебя нет сейчас чеченской матери, но не забывай, что в далекой Киргизии тебя ждет киргизская мать. Молюсь за тебя и весь чеченский народ и прошу у Аллаха, чтобы вы победили. Сообщи, по какому адресу отправить мою юрту». Как жаль, что мы не успели получить это письмо раньше. Я знаю, что Джохар очень обрадовался бы, непременно поселился в этой юрте и с гордостью показывал бы ее всем, кто к нам приходил.

Рано утром пришел Амхад со словами: «Алла! Я увидел сегодня твой сон!» И начал его рассказывать. «Обгоревшие, раненые птицы без крыльев, бежали по всей Ичкерии в Россию. Их было так много, что казалась живой земля, по которой они неслись к Москве-реке — напиться. Черные обгоревшие леса стояли вокруг Москвы, и такой же черной была вода в реке (черный цвет — печаль, траур; обгоревшие деревья — сломанные судьбы; бескрылые птицы — горе-победители, люди, которым уже не взлететь»). «Они уйдут с чеченской земли!» — обняла я за плечи старого Амхада. «Мы победим, вот увидишь!»

Я не спала уже шесть ночей и, только на минутку забывшись, тоже увидела огромное количество белых змей. «Ползем, ползем», — шептались они между собой, покидая чеченскую землю. Радостное оживление не покидало нас, наверное, сегодня была такая ночь, в которую снятся вещие сны…

Я вышла на крыльцо и увидела усыпанное розовыми цветами молодое абрикосовое дерево на противоположной стороне улицы. «Сегодня мусульманский праздник — Курбан Байрам!» — объявили по российскому телевидению, показывая большую мечеть в Татарстане. Сотни верующих в молитве преклоняли колени. Возможно, это было простым совпадением, а может быть то, чему сейчас мы не придаем значения, в будущем станет важнее всего. Я не сомневаюсь, что люди начнут понимать не только смысл жизни и смерти, но и научатся разбираться в тех знаках, которые нам посылает Всевышний. Именно поэтому я так тщательно вам их передаю…

Он вам свои знамения являет
И шлет вам с неба все для ваших нужд
Но это увещание лишь те приемлют
Кто обращается к Нему.

Коран. Перевод смыслов и комментарий В. Пороховой. Сура «Прощающий», стих 13, с. 487.

Из-за того, что я не спала по ночам, я стала похожа на сомнамбулу. Двигаясь, как тень по двору и саду, я делала по наитию такие вещи, которым сама потом удивлялась. Дочки Амхада принесли мне ослабевшего птенца, на голове у него была незаживающая ранка. Я побоялась прижечь ее йодом или зеленкой, понимая, что от боли у него будет шок. Я подошла к огромной собаке, сидевшей у конуры на привязи, и подставила ей руки. Собака начала их лизать, потом мокрыми руками я провела по головке птенчика, стараясь, чтобы слюна попала прямо в ранку и прогладила каждое его перышко, мысленно придавая ему силы своей любовью. И о чудо! Он действительно приободрился и, как будто набравшись сил, вдруг взмыл прямо с моей ладони высоко-высоко в синее небо и улетел за черную вспаханную пашню, блестевшую под лучами весеннего солнца.

На следующий день мне стало совсем плохо, я вспомнила слова молодого ополченца, которого на днях привели в дом дочки Амхада. «Он почти, как ясновидящий», — уверенно сказали девочки. «Пусть он погадает, что будет с тобой, когда ты пойдешь в Москву с «платком Мира». Первые его слова были о том, что через два дня у меня «опустится» сердце, и я заболею. Тогда я не обратила на них внимания и не поверила, что это возможно, но сейчас ощущение, что оно у меня висит на тонкой ниточке, действительно появилось. И поэтому я двигалась очень осторожно, боясь, что сердце нечаянно «оборвется». У меня ничего не болело, но слабость все увеличивалась, опухло и отекло лицо, а глаза превратились в щелки. По ночам я по-прежнему не спала, а улетала куда-то далеко-далеко, и там узнавала, казалось бы, простейшие истины, которые для меня становились откровениями. Например, о том, как спутаны истинные понятия добра и зла. Почему-то добром часто называют имущество («у него много добра»), хотя на самом деле настоящее добро — это доброта, а не приобретение материальных вещей. Само слово «говорит» «добро-то», также, как слово красота «краса-та». И еще одно указание «зло-то». То есть золото или злато… так похожее цветом на яркий свет солнца. Но люди, завороженные этим золотистым обманчивым цветом, настоящей приманкой дьявола, гибнут точно так же, как сгорают мотыльки, слетаясь на ослепительный свет лампы. И, опять подсказка, золото — один из самых тяжелых элементов, а разве не самый тяжелый груз грехов приходится нести из-за него?