Миллион Первый

В библиотеке тоже как-то сами собой появились любители поэзии, небольшая группа из старшеклассников и военных. Лучшие их стихотворения я отнесла в редакцию. После напечатания они испытали точно такой же восторг, и, кроме того, отношение окружающих с этим талантливым ребятам очень изменилось. Одного молоденького «салагу» наконец-то перестали бить «старики». Заступники говорили: «Поэт как-никак, вдруг знаменитостью станет». Отец Юрия Волкова, очень одаренного шестнадцатилетнего подростка, на которого школьные учителя давно махнули рукой, растрогался до слез, увидев стихи своего сына в газете, и на прощанье долго тряс мне руку. Много ли надо человеку для счастья? Мы воспряли духом, стихи и споры о последних наимоднейших течениях поэзии не умолкали в библиотеке дотемна.

Иногда я приносила холсты и писала в библиотеке картины.

А на весенних улицах не умолкали политические дебаты.

Кабинет Джохара находился в одном из исторических зданий в центре города, в бывшем кабинете полководца Барклая-де-Толли.

Вступив в должность командира дивизии и начальника гарнизона, Джохар начал работу с детального изучения положения дел, знакомства с личным составом. Особое значение он придавал работе штаба, организации службы войск, повышению дисциплины. Всю деятельность дивизии Джохар взял под свой личный контроль.

Основное правило в его работе — жить по одной дисциплине самому и всему руководящему звену, как в штабе дивизии, так и в трех полках, дислоцированных в разных гарнизонах. То и дело он посещал эти полки, летая то в Белоруссию, то в Ленинградскую область.

Целый год мы жили в гостинице, дожидаясь квартиры, а Джохар, как всегда, занимался устройством быта военнослужащих. Точно так же, как и в сибирском гарнизоне, были отремонтированы летная и солдатская столовые, между газонами сияли новые заасфальтированные дорожки. На должный уровень были подняты и общевойсковые проблемы, поднялся уровень физической подготовки, строго соблюдались правила распорядка дня в подразделениях.

Число часов налета у Джохара было больше всех, он постоянно контролировал инструкторов летной подготовки, часто сам инструктировал молодых летчиков во время полета. В итоге — отличные оценки во время военных учений. Тартуская дивизия ровно через год стала лучшей в дальней авиации. На ее базе главнокомандующим авиации было проведено показательное учение, на это мероприятие пригласили всех командиров дивизий дальней авиации, чтобы наглядно продемонстрировать, «как правильно организовать работу по всем вопросам боевой подготовки, быта личного состава, повышения их воинского мастерства».

Учение прошло успешно. Главком ВВС Джохара наградил ценным подарком. В 1990 году планировалось перевести его на вышестоящую должность в Московский штаб ВВС.

Однажды Джохара пригласили в Вильнюс, из этой поездки он вернулся явно не в духе. Ничего не рассказывал, но в его радостном отношении к революционным прибалтам появилась новая нотка сострадания. «Так просто Россия их не отпустит», — нередко говорил он.

Настроения военных кем-то неустанно «подогревались».

Джохар очень тонко чувствовал это и всячески подчеркивал дружелюбное отношение к местному населению. По его инициативе полк взял шефство над эстонской школой. Во время очередного спортивного праздника в День Победы для тартусцев был устроен День открытых дверей. Всех желающих пригласили посетить военный аэродром и даже посидеть за штурвалом бомбардировщиков. В летной столовой были накрыты столы для эстонских гостей Высоко в голубом небе, демонстрируя высший пилотаж, проносились серебристые самолеты, разноцветные парашютисты плавно приземлялись в центре спортивного поля. Апогеем стала заключительная церемония — поднятие национального эстонского флага. Первый огромный черно-сине-белый трепещущий флаг взмыл над городом Тарту на военном самолете еще до признания независимости Эстонии. Эстонцы не верили своим глазам, ошеломленные, они пожимали друг другу руки и неотрывно смотрели вверх. Был весенний солнечный день, цвели деревья, все вокруг обещало счастье.

15 мая, в день рождения (по документам) Джохара, его завалили цветами. А у нас в доме было настоящее столпотворение соседей-эстонцев, преимущественно очень пожилых людей. Очень трогательное зрелище — старичок или старушка, несущая только один цветок, красную розу, — похоже на признание в любви.

Я не встречала другого народа, так сильно любящего цветы. Начиная с самой ранней весны, на всех улицах города появлялись цветочницы с какими-то удивительными маленькими цветами в крошечных корзиночках и просто распускающимися зелеными ветками. Их можно было купить за копейки, но сколько они приносили радости! Голубые и сиреневые сугробы в парках, в проталинах — черный сверкающий асфальт, мокрый порывистый ветер с моря и… цветы, изумительно пахнущие весной.

В нашем новом доме жили почти одни эстонцы. И даже самые старые из них хотя бы раз в неделю, облачившись в строгие костюмы, торжественно ходили на какие-то собрания, что-то вроде политзанятий.