Миллион поцелуев в твоей жизни

Я позабочусь о том, чтобы следующие несколько недель прошли у нее хорошо. Докажу, что я не забыл о ней, как все остальные. Я не шутил, когда назвал себя ее другом.

Когда сказал, что она важна мне, тоже не шутил. Я ни за что не могу ее потерять.

Достав из кармана телефон, я набираю номер брата.

– Что теперь? – рявкает Грант.

– Мне нужна твоя помощь, – говорю я предельно серьезным тоном. – Надеюсь, ты сможешь кое-что найти.

– Я могу найти все что угодно, братишка, – отвечает Грант с уверенностью, которая присуща всем Ланкастерам. – Говори, что тебе нужно.

Глава 44

Рен

Я пленница в собственном доме. Забытая. Заброшенная. Папа велел мне вернуться домой, и я послушалась, уехав из школы «Ланкастер», как только сдала экзамен по истории. Вторым по расписанию шел экзамен по психологии, но, к счастью, я уже выступила с презентацией вместе с Крю. Папе не составило труда позвонить в администрацию и договориться, чтобы меня отпустили пораньше.

И теперь я здесь, в бездушной квартире с бездушными родителями. Я приехала всего несколько дней назад, а уже превратилась в очередной предмет мебели. А может, в картину на стене.

Радует глаз. Стоит вложений. А в остальном совершенно не важна.

Сегодня суббота, и я схожу с ума от скуки. Не нахожу себе места. В первую пару дней я много спала. Или плакала, особенно оттого, что отец по приезде забрал у меня телефон. Я не могу ни с кем общаться.

Крю.

Наверное, он меня ненавидит. Считает маленькой девочкой, которая не способна за себя постоять. Я и сама это доказала, когда наговорила ему все те глупости во время ссоры. А ссора ли это вообще была? Не знаю, как это описать. Знаю только, что страшно расстроена от того, как именно все закончилось. От того, что мой отец увидел фотографии, на которых я лежала голая рядом с Крю, хотя в кадре было ничего не видно.

Но все и так ясно. Тот образ запечатлелся в моей голове. Я так и вижу, как лежу, опустив голову на его голое плечо, вижу наши безмятежные улыбки и полуприкрытые глаза. Свои собственные обнаженные плечи, отчего очевидно, что на мне нет одежды. Мятую простынь под нами.

Я скучаю по нему. Сердце щемит от желания увидеть его. Поговорить.

Но я в заточении.

Закончив праздник жалости к себе, я выхожу из своей спальни и блуждаю по квартире. Сердито смотрю на все предметы искусства, мимо которых прохожу. Моим родителям – особенно маме – картины на стенах важнее меня. Она так и не пришла поговорить со мной с тех пор, как я приехала. Не сказала никаких слов утешения вроде «я поговорю с твоим отцом» или хотя бы «все будет хорошо».

Она оставляет меня страдать в одиночестве.

Я подхожу к гостиной, а услышав доносящиеся оттуда голоса, останавливаюсь и прижимаюсь к стене, едва понимаю, что они принадлежат родителям.

И говорят они обо мне.

– Когда ты собираешься вернуть ей телефон? – спрашивает мама.

– Будь моя воля, никогда, – бубнит отец с явным отвращением.

– Верни его. Что страшного может случиться, если телефон будет у нее?

– Этот парень ей напишет. Позвонит. Он постоянно это делает с тех пор, как я забрал телефон.

Сердце наполняется надеждой. Крю не отказался от меня.

– По крайней мере, он настойчив.

– Это ничего не значит. Она занималась с ним сексом, Сесилия. Конечно, он настойчив. Надеется на продолжение, – объясняет папа.

Я морщусь, испытывая отвращение от того, что, по мнению отца, я небезразлична Крю только потому, что у нас был секс. Тогда как на самом деле все казалось намного серьезней…

– Что ж, она понравилась Ланкастеру, и я должна признать, что это отличный вариант. Во всяком случае, она сделала хороший выбор, – говорит мама.

– Она вообще не должна была его делать. Она дала мне обещание, – пылко возражает папа.

– Твои устаревшие порядки не смогут сохраняться вечно, и ты это знаешь. Она красивая девочка. Умная. Интересная. Меня совершенно не удивляет, что Крю захотел уложить ее в постель.

Я потрясена мамиными словами. Она считает меня красивой? Умной? Интересной? Чаще всего она ведет себя так, словно с трудом меня терпит.

– Не говори так, – с горечью произносит папа. – Мне невыносимо даже думать о том, что она была с ним.

– А это правда! Она уже почти женщина, Харви. Однажды тебе придется ее отпустить. У вас с ней очень близкие отношения, но если ты запретишь ей видеться с этим мальчиком, она тебя возненавидит, – говорит мама. – Верни ей телефон. Дай поговорить с ним. Посмотрим, что будет. Она разумная девочка и не станет делать глупости.

– Мы этого не знаем. Я защищал ее все эти годы. Мне страшно даже думать о том, что она будет сама по себе. Совершать ошибки, подвергать себя риску. – Его голос звучит измученно, и я сразу чувствую себя виноватой.