Миллион поцелуев в твоей жизни

Я замечаю момент, когда она сдается, вижу проблеск в ее взгляде, и, убрав руки от окна, она поворачивается ко мне лицом.

– Крю…

Я целую ее, пока она не успела возразить или велеть мне остановиться. А после она не говорит ничего. Полностью сдается, обняв за шею и прильнув ко мне всем телом. Ее пышная грудь прижимается к моей груди, и я провожу рукой по ее боку, пальцами задевая округлость. Рен со вздохом открывает рот, впуская мой язык, и я с тихим стоном углубляю поцелуй.

– Вдруг нас кто-то увидит? – шепчет она мне в губы.

Я покусываю ее нижнюю губу, и она хнычет.

– Никто нас не увидит. Обещаю.

Открыв глаза, я смотрю в окно, но там никого. Снегопад усиливается, свет в просторной комнате тускнеет из-за темнеющего неба. Я обхватываю щеку Рен ладонью и наклоняю ее голову, чтобы жадно поцеловать.

Вскоре поцелуй превращается в касания языков, покусывание губ и прерывистое дыхание. Рен просовывает руки под мой пиджак и ведет ими по спине, и я прижимаюсь к ней бедрами, давая почувствовать, что она делает со мной.

Она первой разрывает поцелуй, и, открыв глаза, я вижу, что она пристально смотрит на меня, а ее грудь вздымается от учащенного дыхания.

– Наверное, нам не стоит этого делать.

– Почему? – Я целую ее в шею, затем провожу языком до уха. Рен запрокидывает голову и закрывает глаза, на ее лице отражается мука. – Я же знаю, что тебе нравится, Пташка.

– Поцелуи ведут к… кое-чему другому. К чему я не готова.

– Ты в этом уверена?

Она судорожно сглатывает, когда я покусываю ее подбородок.

– Не знаю.

– Тогда скажи мне, когда остановиться. – Ох, легко сказать, но я хочу, чтобы Рен забылась и утратила над собой контроль.

Со мной.

Потому что ей это нужно. Потому что она этого хочет.

В точности как я.

Глава 24

Рен

Я стою вплотную к холодному стеклу, а Крю прижимается ко мне своим теплым, твердым телом – да, оно сейчас всюду твердое, – так сильно, что, думаю, между нами не просунуть даже лист бумаги. Его слова снова и снова повторяются в голове.

Тогда скажи мне, когда остановиться.

С его слов все звучит так просто, когда на самом деле это не так. Я наконец начинаю понимать, почему девушки так быстро сдаются и соглашаются на секс. Это так приятно. Его губы. Жадные поцелуи. Его язык, который сплетается с моим. Его руки на моем теле. Его учащенное сердцебиение и судорожное дыхание, и низкие гулкие звуки, которые он издает во время поцелуев. Словно ничего вкуснее меня не пробовал.

Это опьяняет. Я чувствую уже знакомую пульсацию между ног. Выступившую там влагу. Возникает тупая боль, и все из-за него.

Думаю, только он один способен ее унять.

Крю целует меня, пока я не лишаюсь способности думать. Вытаскивает мою белую рубашку из-за пояса юбки, запускает пальцы под накрахмаленный, помятый хлопок и кладет их на обнаженную талию, после чего ведет ими по животу.

Мне недостает воздуха. Я могу лишь беспомощно сжимать его плечи, пока наши языки сливаются в танце, а Крю медленно, но верно пальцами сводит меня с ума. Он пробирается выше, задевая край лифчика, и я отчаянно жалею, что у меня нет красивого кружевного белья, при виде которого у него бы глаза полезли на лоб.

Но его нет. На мне простой непримечательный лифчик телесного цвета.

Ни ленточек.

Ни кружева.

– Хочешь, чтобы я остановился, Пташка? – спрашивает Крю, овевая дыханием мою шею. У него горячие губы и язык, и когда он ведет им по коже прямо над пульсирующей веной, я мотаю головой.

Нет. Я не хочу, чтобы он останавливался. Никогда.

Он опускает руки мне на талию и разворачивает меня лицом к окну. Его возбужденный член упирается в мою задницу, и пока я, приоткрыв рот, смотрю на падающий снег, в голове проносятся мысли о том, чтобы увидеть его голым. По ощущениям у него огромное достоинство.

Не знаю, что бы я сделала, однажды увидев его по-настоящему.

Его умелые руки скользят все ниже, пока не касаются края моей юбки. А потом пробираются под нее, пальцы оказываются на ягодицах, обводя край нижнего белья. Сначала один, потом второй. Назад и вперед, касаясь едва ощутимо.

Трусики становятся мокрыми, и я закрываю глаза, прижавшись щекой к стеклу, чтобы его прохлада ослабила охвативший меня жар.

– Крю…

– Мне остановиться? – Он вынимает руку из моего белья, и я постанываю. – У тебя такая мягкая кожа, маленькая птичка. Мне трудно перестать к тебе прикасаться.

Меня раздирают противоречивые чувства. Я знаю, что должна сказать ему «нет». Все и так зашло слишком далеко. У него эрекция. Он трогал мой лифчик. Запускал руки мне под юбку. Случилось все то, что я обещала отцу никогда не делать, пока не встречу своего будущего мужа.

Но потом его руки снова оказываются у меня под юбкой, один палец проскальзывает под трусики, и у меня вырывается стон, который звучит приглушенно возле окна.

– Черт, ты такая мокрая. – Крю просовывает руку еще дальше, касается пальцами складок, и я подставляю бедра ближе, желая большего. Борюсь со стыдом, который норовит меня захлестнуть – желание слишком велико. – Господи, Рен.