Миллион причин умереть

– Потому что убить ты меня мог без того, чтобы являться сюда. Засел бы где-нибудь со снайперской винтовкой... Кстати, у тебя такая есть?

– А как же! У меня все есть, девочка. У меня много чего есть!

– Вот-вот, сел бы с винтовкой на чердаке каком-нибудь и – раз пальчиком, и нет меня больше.

Слова с удивительной легкостью выскакивали из горла, не сжимая его спазмом отчаяния и не пробуждая страшных предчувствий. Видимо, она действительно так сжилась с мыслью о возмездии, что говорит о своей собственной участи без ужаса.

– Ведь мог бы? – прицепилась Ольга к гостю и, чтобы растормошить его, ухватилась за рукав теплой байковой рубашки.

– Мог, не приставай. – Он дернул рукой.

– А почему так не сделал? Что-то задумал, ведь так?! Отвечай!

– Девочка моя... – Артем поднял-таки голову и с высокомерной снисходительностью посмотрел на нее. – Не забивай себе голову ненужными вопросами. Придет время, и ты обо всем узнаешь. Клянусь, что буду с тобой предельно откровенен. Но... лишь тогда, когда наступит время. А сейчас отстань.

– Но, Артем! Будь великодушен к своей жертве, в конце концов! – почти взмолилась она, уловив в его глазах что-то страшное.

– Отчего же ты не была великодушна ко мне?!

Какой же он взрывной, господи помилуй! Она ему слово – он ей двадцать! Пожалуй, лучше не нарываться. Синяк на левой скуле обещает быть заметным, так что напрашиваться на второй такой же синячок на правой лучше не стоит.

Оля горестно опустила уголки губ, на удивление сделавшись похожей на маленькую девочку. Сделала это скорее инстинктивно, чем сознательно, хотя и знала, что водится за ней этот жестик, вызывающий резкий приступ сострадания у обидчиков. Не остался равнодушен к нему и Артем, хотя на его сочувствие она надеялась меньше всего.

– Ладно, не куксись, – примирительно пробормотал он, глазея исподлобья, как она убирает со стола и моет посуду. – Говорить тебе ничего не буду, но порадовать могу.

– Чем? – От неожиданности чашка выскользнула из мокрых рук и едва не разбилась о край раковины.

– Тем, что, следуя в этот пункт назначения, я меньше всего рассчитывал найти здесь тебя. Ведь случайно же почти наткнулся. Сведения о тебе еще на подходе. Они поступят ко мне где-то недели через две.

– Да?! – против воли вырвалось у нее.

Большего разочарования и обиды на идиотскую случайность или, в гроб бы его мать, – провидение представить вряд ли было возможно. Как же так?! Ну почему?! Целых две недели... Она успела бы не только уехать отсюда, вопреки всем наставлениям и предостережениям местного мента, но и попыталась бы снова замести следы. Разве Нинка не помогла бы ей? Как бы не так! И документы бы справили незасвеченные, и...

Что «и», Ольга и сама затруднялась представить. Но в любом случае ей удалось бы избежать этого жутковатого свидания с воскресшим прошлым, если бы она не попалась ему на глаза.

– Могу представить твои чувства, – хмыкнул он, поднимаясь со своего места и направляясь следом за ней в комнату.

– Не можешь...

– Могу, могу! Потому как сам едва в сугроб не сел, чуть не наткнувшись на вас, воркующих у подъезда. Такая сладкая парочка...

Вот, значит, когда он сумел ее запеленговать. Когда этот безнадежно невезучий Кулешов ждал ее, полный раскаяния в содеянном. Будь он неладен, в конце концов! Ведь стоило ей тогда беспрепятственно улизнуть, кто знает: увидел бы ее Ленский или нет.

– А зачем ты сюда? – почти машинально поинтересовалась она и, что было совсем уж некстати, предположила: – У дружка, наверное, своего, уголовничка, решил перекантоваться...

Мгновенно его рука ухватила ее за плечо и резко развернула.

– Что ты о нем знаешь, сучка?! Слышал, его замели. Опять твоих рук дело?!

Вот тут она снова заледенела. Таким могильным холодом повеяло на нее из его глазищ. Таким зловещим смыслом было исполнено каждое его слово, что ноги ее сами собой подогнулись, и Ольга поняла, что еще мгновение – и она рухнет на пол.

– О, черт! – Артем подхватил ее под мышки и потащил волоком к дивану, совершенно не собираясь вести себя по-джентльменски. – Хватит чудачествовать, идиотка!

Грубо (и как только можно так поступать со слабым полом!) он швырнул ее на диван и заходил по комнате, ероша без конца ежик черных волос. Ольга пришла в себя почти сразу, но с заявлением о своем душевном и физическом состоянии решила повременить. Обессиленно раскинув руки в стороны, она опять же горестно опустила уголки губ и принялась рассматривать из-под подрагивающих (якобы от еле сдерживаемых слез) ресниц мечущегося киллера.

Да... Господь ему от щедрот своих отвесил всего предостаточно. Тело крепкое, гибкое. Мужчин такой стати ее бабка Люба всегда клеймила загадочным для Марьяши в том возрасте ярлыком: «Хишшник!» Они подолгу смотрели им вслед, когда бабушке и внучке случалось вместе прогуляться по улицам их городка. Происходило это, правда, редковато – по случаю сильной занятости бабули, но когда случалось, Ольга (тогда еще Марина) бывала по-настоящему счастлива.