Миллион с Канатной

Таню раздражали бесконечные пустые разговоры воров, но спрятаться от них было некуда. Вот и оставалось лежать, упиваясь головной болью и тошнотой, с которыми даже приятно было чувствовать себя такой заброшенной и жалкой. Гораздо приятней, чем думать о том, куда пойти. В родной Одессе Тане идти было некуда. Бабушка умерла. Ни единого родственника в живых не оставалось. Не было и жилья — в последней квартире в Каретном переулке Таня жила с Володей. Оставались только верная Циля да Ида с дочкой. Но где они, что с ними, живы ли, Таня не знала. За время ее отсутствия могло произойти все, что угодно. Тем более, в городе почти все время свирепствовал голод и болезни, происходили уличные бои: беляки бесконечно воевали с бандитами, а бандиты воевали между собой.

В каждый момент можно было угодить под шальную пулю, а Циля не была любительницей прятаться и сидеть дома.

Въехав в Одессу, бандиты повернули на родную Молдаванку — в единственную часть города, которая теперь могла их приютить. По слухам, подхваченным по дороге, белые не решались заходить в лабиринты Молдаванки, опасаясь этих враждебных, разрастающихся как снежный ком трущоб, справиться с которыми у них не было ни сил, ни времени.

— Алмазная, едем на Запорожскую, — увидев, что Таня поднялась и теперь сидит в телеге, Топтыш повернулся к ней. — Там заховаемся в одной из малин, пока не сыщут.

Ехать в притон на Запорожской она не хотела ни за что. Ее бы приняли там, но для Тани это представляло ужас возврата в прошлое, в то прошлое, которое она все не могла отринуть от себя. Поэтому, после недолгих размышлений, Таня решила идти в Каретный переулок и искать Цилю. Можно было заглянуть и на Привоз. Все лучше, чем прятаться в притонах Молдаванки с самыми низкими сошками криминального мира, которых в лучшие времена Таня не взяла бы к себе в банду. Несмотря на то что воры ее спасли, она не чувствовала к ним горячей благодарности. Ведь они толкали ее в ту бездну, из которой она так хотела выбраться.

А потому, распрощавшись с Коциком и Топтышем и пообещав их найти, Таня вышла в районе Староконного рынка, откуда поднялась до Каретного переулка. Несколько лестничных пролетов — и знакомая дверь. Звонка не было. Она забарабанила кулаком — никакого ответа. В квартире никого не было. Соседняя дверь приоткрылась, и оттуда выглянула толстая тетка в бигуди.

— Шо колотишь-то, зараза печеночная? — с интересом уставилась она на Таню.

— Здесь кто-то живет? — спросила та.

— А ты сама не знаешь, к кому пришла? — Тетка отступила на шаг назад, загораживаясь от Тани дверью. — И чего ходишь?

— Знаю, к кому пришла, — устало сказала Таня.

— Пошли они кудысь, раз дома нету. Ходют тут, ходют! — Тетка с грохотом захлопнула дверь. Пригорюнившись, Таня присела на лестничную ступеньку.

— Не замерзнете, барышня? — пристальный веселый взгляд черных глаз напомнил ей Геку. Хотя на самом деле между Гекой и молодым светловолосым мужчиной, смотрящим на нее с нижней площадки лестницы, было мало общего. По-своему этот человек был, конечно, красив. И глаза у него были озорные, веселые. Но на том сходство и кончалось. Было в облике незнакомца что-то не внушающее доверия, заставляющее проявлять осторожность. Инстинктом, обостренным за годы жизни на криминальном дне, Таня это сразу почувствовала. Ей даже показалось, что этот человек имеет отношение к полиции. Во всяком случае, так он выглядел. Это было первое, о чем подумала она, быстро вскочив с лестничной ступеньки и застыв, как настороженный зверь.

Не дождавшись ответа, мужчина весело усмехнулся и взбежал по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. А затем, к огромному удивлению Тани, вставил ключ в замочную скважину нужной двери.

— Простите... — она шагнула на лестничную площадку, — вы живете здесь? В этой квартире?

— Именно, — мужчина обернулся, — только не говорите, что вы ждали меня!

— Почему не говорить? — как-то невпопад спросила Таня.

— Потому что так мне в жизни никогда не везло! — рассмеялся незнакомец.

Против воли Таня улыбнулась в ответ. Все-таки было в нем что-то такое, что заставляло задерживать взгляд, что-то притягивающее, привлекающее неимоверно, и сравнение с Гекой все больше и больше билось у нее в голове. Застыв, не понимая, зачем это делает, Таня вглядывалась в его коренастую, но изящную фигуру, в темные глаза и светлые волосы — необычное сочетание.

— Здесь жили мои друзья... подруга, — сказала она, — именно в этой квартире. Я, собственно, шла к ним... к ней.

— Давно? — улыбка сошла с его лица, и Тане вдруг показалось, что в коридоре стало темно.

— Ну... несколько месяцев назад. Может, и раньше, — Таня вдруг подумала, что даже не помнит точно, сколько времени не видела Цилю! Все прошлое вылетело у нее из головы.

— А как звали вашу подругу? Часом, не Циля?

— Откуда вы... — Таня отступила на шаг назад.

— Заходите, — мужчина распахнул дверь квартиры, — да не бойтесь вы ничего! На вас прямо лица нет. Вы же не хотите говорить на лестнице? Я друг мужа Цили. Она вышла замуж.