Миллион с Канатной

— Да никто! Мы с Фараоном как-то поезд пасли один. Так ему шепнули там узнать, занести пару копеек. Фараон так и сделал. А потом сам мне рассказывал, что сейф там стоит, а в нем — ворох бумажных денег! За перевозки по железной дороге, вагонами.

— Какая там охрана? — спросила Таня.

— Да какая охрана — старик-швейцар, и всего делов!

— А если деньги забрать успели? — встрял Артем. — Как узнать?

— Да днем посмотреть можно — работают или как...

Таня задумчиво смотрела на чадящую лампу. У нее начал появляться план.

Поправив красную косынку на голове, она стала осторожно подниматься по высоким мраморным ступенькам на второй этаж. У подножия лестницы ее ждали Сева и Артем. Они изображали служащих, вышедших поболтать в обеденное время. Железнодорожный трест располагался в двухэтажном здании на углу Пантелеймоновской и Ришельевской. На первом этаже находилось отделение банка — оно было закрыто. Таня постучала в дверь, ей открыл старик в потертой форме железнодорожника.

— Простите... здесь машинистка не требуется? Мне сказали... у вас, может быть... спросить.

— Опоздали, барышня, — старик тяжело вздохнул, — все наши на месте. Сами выживаем, как можем. Так что извини...

За спиной старика Таня разглядела помещение, где за столами сидело несколько человек. Спросила, когда будет директор. Старик ответил, что скоро не будет, а сами они работают до 7 вечера. Сделав расстроенный вид, Таня пошла вниз.

Глава 13

В засаде. Сейф-ловушка. Нелепая ситуация. Спасение в последний момент. Красный шпион в банде самозванца

Тусклый свет ночных фонарей сквозь тьму напоминал ржавчину в банке с сажей. Их было всего несколько, этих фонарей, установленных в городе после того, как вошли большевики. Больше всего их было в районе Привоза.

Это место возле вокзала не считалось самым глухим. Привоз только начинался, ряды в нем были облагорожены каменными постройками и столами. Здесь не было ни попрошаек, ни босяков. И здесь чаще, чем в других местах, проходил военный патруль, спешно собранный большевиками из городских подпольных отрядов.

Разбитая деревенская телега с расшатанными колесами, всем привычный символ бедности и войны, остановилась под фонарем. Под убогим навесом из рогожи, сжавшись, сидели Коцик, Таня, Артем и Топтыш. Для налета Таня, как всегда делала раньше, переоделась в мужскую одежду. Ее мучили плохие предчувствия. Весь этот долгий день она была сама не своя. Что-то тяжелое, как гранитный камень, как могильная плита, лежало у нее на душе. И Таня не могла объяснить ее происхождение. Вдобавок с самого утра у нее снова разболелся живот, стало мутить.

Дело явно было в некачественной пище и плохой воде. В Одессе с продуктами было очень плохо. Таня была неприхотлива, она и раньше привыкла голодать. Но теперь это уже был перебор. И желудок ее отказывался воспринимать эту мучительную смесь из плохих продуктов.

Все это никак не способствовало хорошему настроению, и Таня, съежившись, сидела мрачная в углу телеги, ловя глазами тени, двигавшиеся вдоль Пантелеймоновской.

Именно она первая увидела военный патруль. Темные фигуры в матросских бушлатах с винтовками медленно двигались со стороны вокзала к Привозу. Один из них нес керосиновый фонарь.

Таня изо всех сил вцепилась в плечо Коцику, правившему тощей лошаденкой, ребра которой напоминали острые прутья садовой решетки.

— Придержи, идиот! — зашипела она, злясь. Не хватало еще, чтобы глупый мальчишка врезался в толпу солдатни, и те догадались проверить у них документы. Но Коцик и сам увидел опасность и натянул вожжи так резко, что несчастная лошаденка присела на задние ноги. И сделал это вовремя: они почти поравнялись с солдатами. Старший, оглянувшись, посветил фонарем. Но телега ехала по направлению к Привозу и выглядела привычно, как и все деревенские телеги, по ночам привозящие остатки продуктов в город, так что патруль не заметил ничего подозрительного.

— Боже милостивый, спаси и сохрани, — суетился, лихорадочно крестясь, простодушный Коцик, суеверный и религиозный, как большинство простых людей.

— Не махай руками! — не выдержала Таня. — Не к тому обращаешься. Нет на небе никакого Бога!

— Не смей трепать языком! — вдруг неожиданно резко прозвучало в тишине, и, обернувшись, Таня, к огромному своему удивлению, увидела злобные, горящие глаза Артема, такие яркие, что они просто сверкали в темноте. — Грех это! Творец всемогущий не для того создал землю, чтобы всякие твари присные трепали его имя всуе! Всё в его власти!

— Ну да, это именно он спас нас от солдат! — не выдержала Таня, которая терпеть не могла религиозных фанатиков.