Миллион с Канатной

— Ну, и шо... — кивнула Таня. — Вас-то как за сюда занесло?

— Драпаем, — искренне тяжело вздохнул черноглазый. — Мы на войнушке, хреновой, этой... под Японцем были...

— В полку его? — удивилась Таня.

— Так, стоп! Подожди-ка! — прищурился черноглазый. — А ведь я за тебя видел! На похоронах Японца в Вознесенске ты шла за первых рядах! Так ты за каких будешь?

— За своих, — тяжело вздохнула Таня. Слова вора вызвали в ее душе очень тяжелые воспоминания, от которых не так-то просто было избавиться.

— Ладно, — сглотнула она. — Вы-то как сюда попали? — Под кем были?

— Мы с этим... До Японца... У Гришки Клюва, за Привозом. Хорошее было времечко! — вздохнул белобрысый. — Я вот Коцик, а он — Топтыш. А тебя как кличут?

— Алмазная, — бросила Таня и поразилась тому, что это жуткое имя не вызвало в ее душе никаких чувств. Но как на него отреагировали бандиты!

— Матерь Божья! — Белобрысый Коцик помимо воли взмахнул руками. — Да за всю Одессу слухи ходили, что ты за сто разов как мертвая! А ты воно как... жива... Слышь, ты это, пушку-то убери. Не гроза мы друг другу. И это... — он потупился. — Говори, где тут твое...

Коцик вынул из-за пазухи несколько кошельков, и Таня забрала свой.

После примирения Топтыш начал свой нехитрый рассказ. Когда Японец стал набирать полк, Коцик и Топтыш согласились сразу, потому что любили романтику. А Гришка Клюв не пошел. И их тоже отговаривал, но они не послушались. В итоге Клюв остался в Одессе, как и большинство его людей.

А Коцик и Топтыш попали в самый котел. Им чудом удалось выжить. Когда гайдамаки напали на Голубивку, чтобы отбить ее у Японца, оба были так пьяны, что свалились в погреб. Очнувшись, они драпанули через поле. Гайдамаки их не заметили. На железнодорожном узле бандиты узнали, что Японец угнал поезд, чтобы доехать до Одессы.

Они решили, что надо добираться пешком. Приключений было много: попали в какую-то банду, воровали кур у крестьян, еле удрали от красных... Оборвались, износились... А потом узнали о смерти Японца. До Вознесенска доехать к похоронам.

Там они и узнали про засаду — что на подступах к Одессе ловят бывших людей Японца, кто был с ним в полку. Везут якобы на огородные исправительные работы, но на деле расстреливают на месте. Бóльшая часть людей из этого полка сгинула. Они решили окольными путями добираться до Измаила. По дороге, в поездах воровали. Так и попали сюда.

— В Одессу возвращаться надо, — резюмировал свой мрачный рассказ Топтыш, — хоть косо, хоть вплавь. Нет сил по этим колдобинам больше тыриться. Вне Одессы нету жизни. В Одессу — и ни за как.

— Я не могу в Одессу, — помолчав, отвела глаза Таня. — Нельзя мне туда.

— Да за шо? Чё це? — удивился Топтыш. — Туча прикроет! Он сейчас за главный. И Алмазную все знают — она завсегда в авторитете.

— Алмазная, ты нас не бросишь? — как-то по-детски произнес Коцик. — Возьмешь к себе?

Вместо ответа Таня молча пожала плечами.

Глава 2

Куда податься? Остановка под дулами ружей. Расстрел пассажиров поезда. Обратно в Одессу

В поезд между тем набивался народ. И было странно, что на такой крошечной станции, в степи, его оказалось столько. Люди, похоже, прятались неделями. И, судя по их активности, поезд точно должен был отправиться дальше — как будто все хотели уехать неведомо куда.

Толстый лысый дядька, сжимая под мышкой каракулевую шапку, усердно пытался влезть на подножку стоящего поезда, потея изо всех сил. Его деревенский жупан был подвязан простой веревкой, а в руках он сжимал явно городской чемодан, хотя по всей его фигуре, а главное, по выражению трусливо-нагловатого лица было видно, что он не имел никакого отношения к городу. Чемодан же и шапку, похоже по всему, украл у одного из застрявших на станции бедолаг.

— Ты глянь, Алмазная, на гуся того пришмаленного, — прищурился Коцик. — О-о смотри, какой чирей пухлый! Прям жир под шкурой.

— Сочный гусь, — загорелся и Топтыш.

Таня с ужасом посмотрела на них. Стоило бежать так далеко, чтобы не убежать никуда! Стоило сесть в поезд, чтобы уехать как можно дальше и понять, что этот поезд всегда будет стоять на месте... Прошлое накатывало зловонным покрывалом, и Таня не могла с этим справиться...

Рядом с ней образовались два одесских вора, бежавших через все фронты бесконечной войны. И так получилось, что она оказалась вместе с ними. И не просто оказалась, а стала их частью, и они приняли ее за свою...

Таня отчетливо понимала, что значат черные горящие глаза Топтыша: она знала повадки этих людей — ведь провела с ними не один год жизни и стала старше не только по возрасту — душой постарела на сто лет. И она прекрасно понимала, что если скажет сейчас, что не хочет больше воровать, то они, эти бандиты, просто поставят ее на ножи... Оба... И Алмазная больше не будет авторитетом для них. А они не станут ее защитой на этой жуткой, страшной бесконечной дороге. Поэтому Таня приняла решение сразу. Собственно, ей и некуда было отступать назад.