Миллион за теорему!

…Кристоф ничего не знал о судьбе друга. Сразу после финала он забрал документы из академии и подался в наёмники. Рвался в самые горячие точки, дослужился до офицерского звания, два раза был ранен и только чудом остался жив. До него дошли слухи о смерти приёмной матери, а позже он прочитал в газете соболезнование, из которого следовало, что оба его родителя стали жертвами недавней эпидемии.

Ничто не манило его назад, в родные места.

Офицерское жалованье не бог весть какое, но за годы службы на всём готовом у Кристофа скопились деньги, на которые он смог купить небольшое поместье (дом и немного земли) в Норвегии. Жил уединённой жизнью, к математике полностью охладел.

А когда услышал про турнир, что-то старое в нём взыграло!.. Он знал, что на финале обязательно присутствует королева, и приехал в столицу. Встретился с бывшими однокурсниками (почти все стали академиками или профессорами), отправился по старым адресам друзей родителей…

И вдруг он узнаёт, что его приёмный отец жив! Более того, он в столице! Остановился в той же самой гостинице на Университетской набережной, в которой нашёл временное пристанище сам Кристоф. Они встретились – после пятнадцати лет разлуки, и Кристоф впервые слышит о том, что у него есть дочь.

* * *

Бом!..

БОМ!..

БОМ!!! —

донеслось с Часовой башни.

И сразу же заголосили часы на стене: бим-бам-бом, бим-бам-бом, бим!..

– Это сколько же пробило? Семь? – опомнился Стив. – Так чего же мы ждём? Всё ясно, авторство установлено, осталось только подать заявку с формулой и предварительным обоснованием. Вот бумага – пишите!

Стив размахивал руками, как гусь крыльями, – того и гляди, зашипит. Вот сейчас, ещё минута – и он увидит «ответ в конце задачника». И не важно, что не он автор…

Кристоф повертел в руках блокнот и покачал головой:

– Всё это было так давно… Как будто не со мной. Я понимаю, вам это покажется абсурдным, но за пятнадцать лет я ни разу не вспомнил о математике.

– Вы хотите сказать, что… Ну нет, не может быть! Вы не могли её забыть!!!

– Я был в таких переделках! Потом эта контузия…

– Но где-то она записана, эта чёртова формула? – не сдавался Стив. – Если я правильно понял, на полях какой-то книги.

Гриффин виновато кашлянул:

– Книга действительно была у меня. Я хранил её как последнюю память о сыне. Опубликовать черновые записи я не мог – да и не хотел. Во-первых, дал обещание, а во-вторых… Слишком много несчастий принесла эта формула. Из-за неё я на много лет потерял сына, а Бекки – отца, из-за неё полностью изменилась жизнь Артура Фишера… Были и другие жертвы. Может, вы помните ту трагедию? Самоубийство Симона Кларка. Он не смог пережить разочарования, когда после десяти лет работы обнаружил ошибку.

– Как я его понимаю! – Стив переглянулся с Беррингом. Оба молодых профессора напоминали гончих, у которых из-под носа увели уже почти пойманного зайца. – Но сейчас-то обстоятельства изменились! Надеюсь, книга у вас?

– Что касается той книги… – вздохнул Гриффин. – Господа, я должен вас разочаровать. Несколько лет назад во время пожара книга пропала. Я был уверен, что вынес её из дома вместе с другими редкими экземплярами и рукописями. Вы спросите, почему я не позаботился и не снял копию? Сам не знаю… Непростительное легкомыслие.

– Та-ак… – подвёл итог Стив. – Весёлая история. Что же нам остаётся? Справить панихиду?

– Зачем так мрачно? – лукаво улыбнулся Берринг. – Если я не ошибаюсь, среди нас присутствует один… одна особа, знакомая с некой формулой… гм… Хеопса.

Бекки съёжилась в кресле.

– Я её… Я её не помню!

– То есть как это – «не помню»? – взорвался Стив. – На полуфинале прекрасно помнила, а тут – нате вам!..

– В чём дело, Бекки? – осторожно спросил Гриффин. – Почему ты не хочешь нам помочь? Боишься нарушить обещание? Сейчас можно, тут все друзья.