Миллионер

- Как ты, право, выражаешься, - морщится. - Топорно выражаешься, - и читает короткую лекцию о том, что в новых условиях между интересующими сторонами заключен долгосрочный договор о сотрудничестве. - Биржа сама по себе, мы сами по себе. Но двадцать процентов от прибыльных сделок наши.

- Ваши? - спрашиваю. - А кто вы такие?

- Группа товарищей, - смеется, - из мира спорта.

- О, спорт - ты все! - иронизирую.

Василий не понимает меня - в том, что я просадил вверенные капиталы, беда только моя: играть надо головой, а не жопой, дружище мой ситный.

- Нечистая там игра, - стою на своем, но сидя в БМВ.

- А доказательства имеются?

- Пока нет.

- Тогда о чем базар?

- О том, что хочу разобраться в ситуации.

- Ну, и разбирайся, - удивляется Сухой. - В чем проблема?

- Я ещё жить хочу, - признаюсь, - вдруг выйду на группу товарищей из мира спорта.

- Прекрати, - с досадой проговаривает мой товарищ. - Тары-бары начинаются, когда дело тянет за сотню тысяч...

- Рублей?

- Долларов, балда, - смеется. - Так что, спокойно ковыряйся в своем дерьме.

Я огрызаюсь, заявив, что ещё не вечер. Блажен, кто верует, хлопает меня по плечу Василий и напоминает, что многие мечтают о миллионах, а копеечку забывают вернуть.

- Верну копеечку, - клятвенно обещаю. - Только кинь ещё копеечку, протягиваю руку, как нищий. - Мы не местны-ы-ые...

- Зачем? Пить-гулять?

- Для оперативно-розыскных мероприятий.

- Для чего? - открывает рот и портмоне.

Я излагаю свои планы на ближайшее будущее, и получаю пять импортных кредиток в долг.

- Верну, - снова обещаю.

- Верится с трудом, - хныкает мой друг. - Все-таки думай больше башкой, а не...

- Понял, чем, - обрываю. - Ты уже об этом говорил.

- А-а-а, тебе, малахольному, говори, не говори, - и вспоминает. Кстати, о малахольных. Как там Илюша?

Я рассказываю о своей последней поездке: у Лидии проблемы со здоровьем, возможно, какое-то время придется опекать нашего товарища детства.

- Во! - хохочет Василий. - Полный отстой. Парочка ваша будет лучше всех.

- Сам такой, - огрызаюсь.

- Возьми Илюшу на биржу, - шутит. - Он циферки любит, знаешь.

Я чертыхаюсь: ничего смешного нет - у людей беда, а он шутки шутит. Шучу не со зла, отвечает на это Василий, а потому, что люблю вас, дурачков, и желаю только добра; если надо ещё помочь семейству Шепотинник, поможем.

- Эх, Вася-Вася, - вздыхаю, - разве счастье только в деньгах?

- И в них тоже, - обнимает за плечи. - Прости, у меня встреча на Охотном ряду.

- Стрелка, что ли?

- Балбес, - садится в авто. - Встреча с депутатским корпусом.

- Какие люди! - выбираюсь из машины, щелкаю каблуками.

- Между прочим, - обращает внимание на мои новые башмаки. - Ты в них похож на придурочного придурка из Кащенко. Лучше носи лапти, лапоть, - и, довольный собой, нажимает на акселератор.

Серебристо-истребительное авто летит прочь, а я стою на месте и кричу проклятия. Трудно сдерживать себя, когда тебе, пусть даже в шутку, советуют трепаться по жизни в лаптях.

Не буду оригинальным, если скажу, что жизнь имеет свойство ломать наши планы. Я не шутил, заявив, что хочу провести оперативные мероприятия на ВБ. Меня не покидала мысль, что история, связанная с японской йеной, когда я невозможно как лопухнулся, должна иметь продолжение. Случайная встреча с горемыкой Ребриным подтвердила мои опасения, что игра на бирже идет нечестная. Ежели всё там находится под электронным контролем, то нетрудно сделать деньгу на дураке, который, выигрывая пятнадцать тысяч $, не догадывается об этом. Почему бы ни закрыть его (мою) котировку, когда график находится на высшем взлете? А потом открыть, когда начался его спад. Возможно такое? Думаю, да. Конечно, сумма для плутов, не ахти какая, да главное - принцип. Принцип облапошивания таких простаков, как я. Мой друг Сухой прав: ходить мне в лаптях до скончания своего века. Однако что-то не хочется променадить в вечных обалдуях.

И поэтому план моих действий был самый решительный - взять на прихват господина Брувера. Нет, я не собирался бежать в его кабинет с дедовским топором и воплями, где мои кровные?

Не хотелось, и пытать Маю вопросами о том, почему она хотела навязать мне десять сотенок? Требуется одно: понять механизм по отъему народных сбережений, а будет понимание - будут действия.

Но ранним утром раздался телефонный звонок, и мои планы резко изменились: надо было ехать в Люберцы. Ночью у Лидии случился тяжелый приступ, и медицина требует, чтобы она неотложно легла на операцию. В противном случае...

- Буду, - сказал я и на частном автомобиле срочно потарахтел в елово-сосновое Подмосковье.

Лидия была плоха, как может быть плох труп: лежала на тахте, испуганная и обескровленная. И боялась не за себя - за Илюшу, который не понимал происходящих событий и, сидя на веранде, складывал из пазлов парусник.

- Прости, - говорила. - Язва, - смотрела на двух молоденьких и равнодушных врачей "скорой", - они говорят, язва. Через неделю буду в порядке.

- Да-да, - отвечал я. - Не волнуйся: Илья со мной.

- Спасибо, - пыталась улыбнуться. - Ты хороший.