Миллионер без гроша и серая Мышка

– Дима, это шутка? – сурово спросила она.

Я отрицательно помотал головой.

– Нет. Я не шучу. Цвет отличный.

– Я не про цвет.

Ника поднялась, продолжая держать куртку за плечи. Я забрал ее обратно, расстегнул молнию и встал позади, намекая, чтобы она сунула руки в рукава.

– Ну же, – подбодрил я ее. – Надевай.

Она послушалась. Я подтолкнул ее к зеркалу.

– Идеально, – проговорил я, абсолютно довольный внешним видом Ники и помощью продавца в магазине.

– Ты купил мне куртку? Я не сплю? – продолжала не верить Мышка. – Это Монклер?

Ее глаза в отражении стали огромными. А мне стало приятно, что она знает название хорошего бренда.

– Черт знает, может и Монклер, – пожал я плечами, стараясь не акцентировать внимание. – Главное, тебе идет невероятно.

Она повернулась ко мне лицом и в третий раз спросила:

– Ты купил мне куртку?

– Да, Ник, – наконец ответил я, не дурачась. – У меня нет сил смотреть на твою джинсовку. Особенно после того, что пережил накануне ночью. Я не позволю тебе больше мерзнуть.

Не знаю, чего я ждал в ответ. Наверное, мне хватило бы банального спасибо. Удивление Мышки и то, как на ней сидела куртка, было для меня и так идеальной наградой. Но моя смешная добрая Ника вдруг начала плакать. По ее щекам покатились огромные слезы.

– Эй, эй, ты чего? – заговорил я быстро, смахивая влагу с ее лица. – Мышуль, ты почему плачешь? Не надо! Ты не должна плакать.

– Ты подарил мне куртку, – как заведённая проговорила она и разрыдалась окончательно.

Я прижал ее к себе в этой самой куртке, гладил по волосам, по спине и уговаривал:

– Не надо, малышка. Перестань плакать. Я не хотел, чтобы ты плакала. Хотел, чтобы не болела.

– Ты меня лечил и протирал лоб полотенцем, а потом купил куртку-у-у, – снова заревела она.

– Начинаю жалеть об этом, – буркнул я, крепко прижимая к себе Нику.

– Никто никогда ничего подобного для меня не делал.

– Приятно быть твоим первым, – усмехнулся я.

– Она мне так нравится.

Ника всхлипывала, но потихоньку успокаивалась. Теперь она больше говорила, чем плакала.

– Ты не должен был…

– Давай я сам буду решать, что я должен, угу? – немного разозлился я.

– Решай, – проговорила она, снова всхлипнув, и повернулась в моих объятиях так, что мы оказались лицом к лицу.

Губы Ники коснулись моих губ. Она поцеловала меня робко, мягко и выдохнула эхом:

– Решай.

Я решился и провел языком по ее губам, чтобы сделать поцелуй страстным и глубоким.

Но страсть быстренько потухла, потому что мне стало больно. Я простонал, надеясь, что Ника воспримет эти звуки за проявление несдержанности. Она отстранилась и тихонько сказала:

– Ты ужасно воняешь.

Я усмехнулся и поспешил кивнуть.

– Да, мне нужно в душ.

– Мне теперь тоже, – поддержала меня Мышка. – куртка такая теплая.

Хороши же мы были.

Я потный и грязный после дня в качалке и трех боев. Она в теплой куртке дома, вся красная.

– Будем драться за ванную? – поинтересовался я, отпуская Мышку из объятий.

Ника сняла куртку и приняла боксерскую стойку, закрывая лицо кулачками. Я засмеялся. В этом бою мне точно не светит победа.

– Ладно, я не буду тебя бить, – милостиво сообщила Мышка.

Она перестала изображать поединок, но взяла меня за руку и потянула в ванную.

– Сэкономим время, нервы и воду.

– Особенно нервы, – не смог промолчать я.

Только, когда Ника стала раздеваться, я понял, что она не шутит. Моя Мышка оказалась обнаженной, едва я успел моргнуть.

– Остолбенел, – усмехнулась она и стащила с меня свитер, дернула пуговицу на джинсах. – Отомри и заканчивай сам.

Ника подмигнула и запрыгнула в ванну, чтобы настроить воду. Я поспешил за ней следом. Мы оказались под струями воды, и я снова застонал. Но теперь уже от удовольствия чувствовать теплую воду и видеть Нику без одежды. Она не врала мне. Фигуру Мышка имела классную. И почему я прикидывался приличным человеком, никогда не пялился на нее при переодевании?

Видимо, чтобы сейчас у меня сердце колотилось под горлом от восторга и желания.

Но руки никак не хотели подчиниться похотливым мыслям. Я стоял и смотрел, как Ника берет с полки гель и поливает меня им. Я поморщился для порядка и брякнул, забывая, что молчание золото:

– Буду пахнуть фиалками, как девочка.

– Ты пахнешь ими постоянно, – засмеялась Ника. – Думаешь, я не знаю, что ты воруешь мой гель.

– Черт. Виновен, – признался я, не без удовольствия наблюдая, как пальцы Ники скользят по моей груди. – Смотришь, как будто хочешь сожрать.

– Не мешай мне получать эстетическое удовольствие от твоего тела.

– Только эстетическое? Я разочарован.

Ника игриво ткнула меня кулачком в бок, но попала при этом в отбитое Петей место. Я ухнул, как пьяный филин, и сложился пополам. Боль была не очень сильной. Я скорее удивился, что тот удар отозвался последствиями.

Ника не была дурочкой. Она тотчас заметила, что я стону на этот раз не от удовольствия. Мышка тут же полила на мой бок водой, чтобы смыть белую пену.

– Дима! У тебя синяк, – выкрикнула она.

– Ммм, – протянул я.

– Как же так?

– На угол в метро налетел, когда к тебе бежал. – Такой дурак.