Миллионер для чаровницы

Я сдвинула брови. Зачем он назвал это имя? Я так хотела поболтать с человеком, не связанным какими-то узами с хозяином дома. Хоть ненадолго отвлечься от мыслей о моём прошлом или прошлом Климова. К тому же, мне не понравилась обреченность, прозвучавшая в голосе молодого художника. Как будто он, ничего не сделав, уже сдается. Не люблю таких слабых людей.

– Арсений, – мягко произнесла я, – вы не совсем правы. Деньги, конечно, облегчают жизнь. Но на них не купишь настоящую дружбу, любовь, талант, наконец. Пробиваться наверх – нелегко, не спорю. Но, как говорят китайцы, «путешествие в тысячу ли начинается с первого шага». Что вы сделали для того, чтобы достичь успеха?

Художник молчал, опустив голову. Я решила немного подбодрить его:

– Вы ещё молоды. Не сдавайтесь. Сделайте всё, что в ваших силах. Хватайтесь за любой шанс. Чтобы потом, когда вы оглянетесь назад, вам не пришлось осуждать себя за слабость и лень. Чтобы ваше прошлое не осталось таким пустым, как у меня.

В глазах защипало. Не дожидаясь ответа, я повернулась и поспешила к выходу из зимнего сада. Арсений не попытался меня остановить.

В душе я злилась, но не на художника, а на себя. Зачем полезла с советами, когда меня об этом не просили? Арсений – взрослый человек, и не нуждается в нотациях. Он наверняка знает о том, что «без труда не вынешь и рыбку из пруда». Он работает садовником, чтобы обеспечить себя. А картины пишет для души, прекрасно понимая, что едва ли сможет их продать.

Следующие два дня я не подходила к зимнему саду. Я не могла разобраться в себе. Мне хотелось увидеть Арсения, и, в то же время, оказалось страшно взглянуть ему в глаза. Что, если он разозлился на меня? Кто я такая, чтобы учить его жизни?

Но сидеть в одиночестве оказалось скучно. Я просмотрела все сайты в Интернете, связанные с поиском пропавших людей. Моё имя нигде не упоминалось. Новых проблесков воспоминаний не случилось. И даже во сне я больше не видела ничего интересного. Просто засыпала каменным сном, коснувшись головой подушки.

Поэтому, однажды вечером, я решила прогуляться по зимнему саду. Я думала, что рабочие часы Арсения уже закончились, и смело толкнула стеклянную дверь. Каково же было моё удивление, когда художник шагнул мне навстречу, и мы едва не столкнулись.

– Марианна, здравствуйте, – торопливо произнес он. В его голосе слышалась искренняя радость, и я облегченно вздохнула. Значит, не сердится.

– Добрый вечер, – кивнула я.

– Как хорошо, что мы встретились. Я хотел поговорить с вами.

Мы остановились под пальмой, чьи широкие листья давали густую тень. Арсений, немного помолчав, начал первым:

– Я думал над тем, что вы сказали мне в прошлый раз. Вы были правы, Марианна. Нельзя сидеть, сложа руки, и надеяться на чудо. На то, что меня заметят, что мои картины понравятся, и кто-то захочет мне помочь. Нужно действовать самому. Сделать хотя бы маленький шажок к цели. Возможно, мне стоит сменить направление в живописи. Писать не только натюрморты, но и портреты. Многим людям, особенно богатым, хочется иметь свое изображение.

Я снова кивнула, хотя мне стало немного грустно. Прогибаться под желания публики – не самый лучший путь для творческого человека. Но это – решение Арсения. Не мне его отговаривать.

– И я хотел попросить вас об одолжении, – художник с надеждой смотрел на меня.

– Всё, что хотите, – я улыбнулась уголком рта, – в рамках разумного, конечно.

– Вы не согласитесь позировать мне? Я уже больше года не писал портреты. Мне нужно потренироваться. И, если результат вам понравится, я подарю вам картину.

***

Я почувствовала, что улыбаюсь. Словно камень с души свалился. Как приятно помочь хоть одному человеку!

– Я сделаю это с радостью, Арсений.

Следующие три дня прошли незаметно. Вставала рано, по привычке проверяла мобильник и электронную почту – я оставила свои координаты на нескольких сайтах – потом завтракала и отправлялась в зимний сад. Там уже ждал Арсений с мольбертом, на котором был закреплен холст.

Позировать оказалось нелегко. Я сидела на стуле, спиной к свету. На коленях лежали темно-синие ирисы. Художник убедил меня, что эти цветы лучше всего мне подходят.

Первое время очень хотелось пошевелиться. Но, стоило мне сделать лёгкое движение, как один из цветов обязательно падал. Арсений хмурился, точно я сделала нечто недопустимое, и я виновато улыбалась. А потом снова застывала статуей.

После первого сеанса у меня болела спина, и затекли руки. Я даже подумывала отказаться от позирования. Не настолько мне хотелось иметь своё изображение. Но, взглянув на Арсения, чьи глаза горели огнем вдохновения, а на щеках проступил румянец, я тут же отказалась от этой мысли. Художник выглядел по-настоящему счастливым. А вдруг его карьера наладится, после написания этого портрета? И я действительно буду гордиться знакомством с ним?

На третий день, когда Арсений отложил кисть, я поднялась со стула и с наслаждением потянулась. А затем попросила художника показать мне работу.