Миллионерша

Женщина. Потому что ты не умеешь в нее играть, Джо. Мы идем своей дорогой и, пока не сойдем с нее, не погибнем, несмотря на всю нашу бедность. Кто с нами станет разговаривать? Кто нас знает? Кто протянет нам руку помощи в трудную минуту, если мы начнем делать то, чего никто не делает? Очень ты будешь доволен, если выйдешь на Комершел-роуд и увидишь, что все твои знакомые лавочники смотрят на тебя волком и не дают в долг даже на неделю? Джо, все эти годы я без единой жалобы шла с тобой нашей привычной дорогой. И я готова еще долго идти по ней, чтобы спокойно пожить под старость, когда я уже не смогу шить, а ты подсчитывать каждый пенс. Но если ты рискнешь всем, вложишь наши деньги в банк и свернешь со знакомой дороги, мне не выдержать. Это убьет меня. Иди, останови ее, Джо. Не давай ей спорить, а просто выставь ее. Будь мужчиной, милый. Не бойся ее. Не разбивай мне сердце, не губи себя. Ох, да не сиди ты так, сложа руки! Ты даже не представляешь себе, что она может наделать! Ох! Ох! Ох! (Голос ее прерывается от рыданий.)

Мужчина (поднимается, но не очень решительно). Хватит, хватит! Не шуми! Я не дам ей соваться в наши дела. Я ее выставлю, вот увидишь. (Направляется к лестнице и сталкивается с Эпифанией, которая спускается вниз.) Вот что, хозяйка: давайте договоримся...

Эпифания. Договариваться не о чем. Тим уверен, что Болтон отдаст грузовик за десять фунтов. Теперь Тим — мой преданный раб. Уймите-ка лучше эту жалкую женщину — хватит ей хныкать. А я покамест ухожу — здесь для меня слишком мало работы: на нее хватит полдня в неделю. Чтобы заполнить время, я наймусь судомойкой в какую-нибудь гостиницу. Но сначала я пройду по адресам, которые дал мне Тим, и договорюсь, что мы будем отправлять нашу продукцию непосредственно к ним, а заодно собирать ее у других, как делал Сьюперфлу. Когда я все улажу с оптовиками, я вернусь и устрою ваши дела. А пока продолжайте в том же духе. До свидания! (Уходит.)

Мужчина (остолбенело). Мне все кажется, что это вроде как сон. Но что я могу поделать?

Женщина (которая перестала плакать, как только Эпифания упомянула о ней). Делай, что она велит, Джо. Мы — как дети... (Опять тихо плачет.) Больше говорить нечего.

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Кофейня гостиницы «Свинья и дудка», превратившаяся теперь в холл фешенебельного загородного отеля «Под кардинальской шапкой». Длинные столы исчезли: их заменили чайные столики с дорогими креслами вокруг них. Старого полубуфета, чучела рыбы и вывесок-щитов больше нет. Теперь в комнате стоит элегантное двухместное бюро, разделенное на две половины перегородкой и освещенное электрическими лампами под изящными абажурами. Рядом стол, на нем груда всевозможных газет и журналов. В дальнем конце комнаты, со стороны двери, стоит диван с красивыми подушками, рассчитанный на трех Человек. У противоположной стены — три кресла, которые вместе с диваном полукольцом окружают камин. Старая вешалка отправилась на ту же свалку, что и полубуфет. Стены заново оклеены обоями приятной цветовой гаммы. Паркетный пол щедро покрыт восточными коврами. Налицо все атрибуты новенького с иголочки холла в первоклассном отеле.

Элестер в костюме гребца с довольным видом развалился на диване и читает иллюстрированный журнал. Патриция в своем лучшем летнем платье, спокойная и радостная, вяжет, сидя в среднем из трех кресел, напротив дивана.

Вторая половина погожего летнего дня. Общая атмосфера — райское блаженство воскресенья, проводимого за городом.

Элестер. Знаешь, Полли, тут просто красота!