Миллионерша

Сэгемор (вскакивает с решительным видом, подходит к книжным полкам и берет другое кресло). Погиб мой лучший поддельный Чипендейл. Он стоил мне четыре гинеи. (Подает ей кресло.) А теперь соблаговолите сесть как можно осторожнее и перестаньте осыпать меня бранными словами. После этого, если вам, конечно, будет угодно, вы расскажете мне, что же у вас стряслось. (Поднимает отломанную спинку кресла и кладет ее на стол.)

Эпифания (с достоинством усаживается). Эта поломка несколько успокоила и облегчила меня: у меня такое чувство, словно я свернула вам шею, как мне и хотелось. Итак, слушайте.

Сэгемор приближается и с серьезным видом смотрит на Эпифанию.

Да не стойте у меня над душой, а сядьте на то, что осталось от вашего поддельного Чипендейла.

Сэгемор. Конечно сяду. (Садится.) Начинайте.

Эпифания. Мой отец был самый великий человек на свете, я - его единственная дочь. Он опасался лишь одного — что я неудачно выйду замуж и потеряю те небольшие деньги, которые он сумел мне оставить.

Сэгемор. Совершенно верно, очень небольшие. Всего тридцать миллионов.

Эпифания. Не перебивайте... Он взял с меня слово, что каждому, кто сделает мне предложение, я поставлю одно условие.

Сэгемор (внимательно). Вот как? Что за условие?

Эпифания. Я должна была дать ему полтораста фунтов и сказать, что если за полгода он сумеет превратить эти полтораста фунтов в пятьдесят тысяч, я буду принадлежать ему. Если нет, я его больше не. увижу. Я понимала, как это мудро. Только мой отец мог придумать такое безошибочное, трудное и свободное от всякой сентиментальности испытание. Я поклялась ему, что свято выполню его волю.

Сэгемор. И нарушили свою клятву. Понимаю.

Эпифания. То есть как это нарушила?

Сэгемор. Вы же вышли замуж за Элестера. Он славный, милый человек, в своем роде просто прелесть, но не станете же вы уверять, что он за полгода сумел сделать пятьдесят тысяч фунтов из полутораста.

Эпифания. Да, сумел. Как ни мудр был мой отец, ему иногда случалось забывать мудрые истины, высказанные им за пять минут до этого. Он предупреждал меня, что девяносто процентов из наших миллионеров, обязанных своим богатством лишь самим себе,— преступники, которые шли на риск, имея один шанс из пятисотой выкручивались лишь благодаря счастливой случайности. Эле-стер именно такой преступник.

Сэгемор. Нет, нет, он не преступник. Это на него совсем не похоже. Он дурак в деловых вопросах — согласен. Но не преступник.

Эпифания. Как все поверенные, вы убеждены, что знаете моего мужа лучше, чем я. Так вот, после шестимесячного испытания Элестер вернулся ко мне с пятьюдесятью тысячами в кармане, вместо того чтобы отправиться на каторгу, которой он безусловно заслуживал. Этот человек поразительно удачлив. Он всегда выигрывает. Выигрывает в теннис, выигрывает в боксе. Он выиграл меня, самую богатую наследницу Англии.

Сэгемор. Но он сделал это с вашего согласия. Иначе зачем вам было подвергать его испытанию? Что заставило вас дать ему на счастье эти полтораста фунтов?

Эпифания. Бокс.

Сэгемор. Бокс?

Эпифания. Мой отец считал, что женщина должна уметь защитить себя от мужской грубости. Он приохотил меня к боксу. Я стала болельщицей и ходила на все состязания. Я видела, как Элестер выиграл любительское первенство в тяжелом весе. Он владеет таким ударом в солнечное сплетение, какого никто не выдерживает.

Сэгемор. И вы вышли за человека только потому, что он умеет бить в солнечное сплетение!

Эпифания. Ну, он, кроме того, был красив. И к тому же, в отличие от других интересных мужчин, хорошо выглядел раздетым. А я отнюдь не глуха к зову пола.

Сэгемор (торопливо). О, конечно, конечно! Но не будем входить в подробности.

Эпифания. Если я захочу, то будем. Как мой поверенный, вы обязаны знать все подробности. Я совершила довольно распространенную ошибку: я думала, что этот неотразимый атлет будет пылким любовником. Ничего подобного! Весь его пыл — в кулаках. До смерти не забуду, как во время нашего медового месяца я, взбешенная его холодностью, набросилась на него и он с первого же выпада уложил меня этим своим отвратительным ударом. Вас никогда не сбивали с ног ударом в солнечное сплетение?

Сэгемор. Слава богу, нет. Я не боксер.

Эпифания. В отличие от прямого в челюсть такой удар не погружает вас в забытье. Когда муж увидел, как я с лицом, искаженным от боли, корчусь на.полу, он пришел в ужас. Он сказал, что все получилось непроизвольно: он всегда инстинктивно парирует таким образом удар противника. Но это не мешает ему угрожать, что он повторит этот опыт, если я опять выйду из себя.

Сэгемор (огорченно). Никогда бы не подумал, что Элестер способен на такие вещи!