Мило

— О, да! — ответил мальчик. — У меня там были хорошие друзья. Прошлым летом папаша и мамаша Тэсто сами-то почти не выходили из дома, но раз я не вытворял глупостей, они разрешали мне в четверг и в воскресенье ходить на берег Сены поудить рыбу. Моим лучшим другом был Пьер Бланше. Отец у него замечательный рыбак! Когда была хорошая погода, он отвозил нас далеко-далеко; мы отправлялись в пять часов утра и возвращались в полдень. Как-то утром я выудил целых тринадцать рыбешек — о, конечно, не очень больших: пескарей, уклеек, плотвичек, — и мы тут же на месте поджарили их на завтрак. Когда шел дождь, Пьер водил меня к своему дяде, печатнику. Там мы здорово развлекались; нам отвели целый угол в типографии, и рабочие учили нас, как надо набирать и печатать разные там пробные оттиски. Один раз я сам себе напечатал визитные карточки. Там же, в Руане, живет одна девочка, двоюродная сестра Пьера; зовут ее Полетта Бланше. Правда, она редко выходит из дому, потому что калека: у нее одна нога тоньше другой и ходит она на протезе. И все-таки, несмотря на это, она такая живая и веселая! Хотя она и младше меня, именно она придумывала все самые интересные игры. Вместе с ней мы делали костюмы и шляпы из обрезков разноцветной бумаги, которые нам давали в типографии. И знаете, мосье Жандрон, я подружился с ней еще больше, чем с Пьером.

— Ну, а отец-то все-таки навещал тебя время от времени? — спросил Жандрон, кладя сахар в кофе.

— А как же! Когда он возвращался в Гавр, он всегда проводил со мной два или три дня. Один раз его корабль прибыл в Руан с грузом алжирского вина и простоял там целые три недели. Когда папа приезжал в Руан, он очень меня баловал! Возил завтракать за город или ходил со мной в кино. Часто я ездил вместе с ним в Гавр; добирались мы туда или поездом, или лодкой; там я проводил с ним весь день и возвращался в Руан уже один. Вы бывали в Гавре? Наверно, Гавр еще больше, чем Бордо. Там можно побродить по берегу моря. А с дамбы часто видно было, как отчаливают огромные трансатлантические пароходы, которые ходят до Нью-Йорка.

— Здесь, в Бордо, ты можешь увидеть все суда, которые идут в Южную Америку, — заметил старик.

— Вы правы, позавчера я видел здоровенный корабль, — сказал Мило. — Но здесь, наверно, не так красиво, потому что не видишь, как суда выходят в море.

— Эге! — запротестовал плотник. — Уверяю тебя, что совсем не плохо проплыть немного по Жиронде, как раз среди холмов с виноградниками, а потом уж выйти в открытое море… Ну ладно, пойду на верфь. Пора! До завтра, дружок!

Папаша Жандрон разжег трубку и ушел, а Мило направился на залитую солнцем набережную, чтобы посмотреть, не появилось ли в порту какое-нибудь повое судно.

«Надо купить открытку и послать Полетте Бланше», — решил Мило.

ГЛАВА IV

Около пяти часов уставший Мило стоял на площади Кэнконс, у памятника жирондистам[1]. Именно здесь он должен был встретиться с отцом. После завтрака мальчик долго бродил по городу, то и дело с радостным изумлением открывая для себя незнакомые улицы и даже целые кварталы; он забредал далеко от центра города и вновь, как по волшебству, оказывался на той же площади. Его так и тянуло к этому величавому памятнику, к витринам магазинов, к этой красочной панораме порта, переплетающихся улиц, набережных, не раз виденных кораблей.

Он купил открытку с видом на широкую реку и знаменитый Каменный мост, или, иначе говоря, Мост Бордо с его семнадцатью арками. Потом он зашел на почту и послал открытку Полетте Бланше:

Дорогая Полетта, мы все еще в Бордо и пытаемся наняться на какое-нибудь судно. В ожидании этого я брожу по городу, тем более погода здесь великолепная. Я не забываю своих руанских друзей. Скажи Пьеру, что я скоро ему напишу. Передай дружеский привет своей… семье и рабочим в типографии. В любом месте, где мне придется быть, я непременно буду посылать тебе открытки. Целую тебя крепко.

Твой друг Эмиль Коттино.

Мило третий раз неторопливо обходил памятник жирондистам, когда наконец на противоположном углу площади заметил отца, идущего с набережной. Тот помахал рукой, чтобы привлечь внимание сына. Мило подбежал к нему, и они обнялись.

— Здравствуй, малыш! Ты давно здесь? Еще не успел соскучиться?

— Нет, — отозвался Мило, — я гуляю с самого завтрака. Повидал много незнакомых мне улиц. А здесь только десять минут. Ну, а что у тебя, папа? Есть новости?

— Новостей-то много, да толку мало, — проворчал моряк, озабоченно сдвинув брови. — Пойдем опять на набережную, и я тебе все расскажу, что и как.