Милое дитя

Он следил за тем, как Эллис несет к столику поднос с пивными бутылками, и пытался представить ее с человеком, которого она не любит, с мужчиной, который… ну, который не Брис Ласалль, и ему даже тошно делалось при одной мысли об этом.

Гнев Бриса был нарастающим и всепоглощающим — почти животная ярость и боль. Он хотел ее! И, поняв это, в следующую секунду Брис уже знал так же хорошо, как свое собственное имя, что если еще какой-нибудь другой мужчина прикоснется к этой девушке, он его просто убьет. Брис просто лишился на некоторое время рассудка, представляя себе, как, схватив ее за густые соломенные волосы, потащит назад, в свое логово, где сможет охранять ее и овладеть ею, и она будет целиком в его власти и… под его защитой.

Для человека, который обычно всегда был очень мягким, вежливым, с которым всегда было легко иметь дело, такие ощущения являлись изрядным потрясением.

Он вздрогнул и закрыл глаза, чтобы немного прочистить голову, привести мысли в порядок. Когда ему, наконец, опять удалось логически мыслить и рассеялась красная пелена перед глазами, Брис вновь отыскал в зале Эллис, как всегда делал, где бы ей не приходилось оказаться.

Она все еще находилась на другом конце комнаты и как раз расставляла пиво на столике. То ли какая-то натянутость ее движений, то ли кивок ее головы или, может быть, его шестое чувство подсказали ему, что там, где она стоит, что-то неладно. Брис встал и вытянул шею, стараясь рассмотреть, кто сидит за столом, который обслуживает Эллис, и что там происходит.

Спустя мгновение, достаточное, чтобы чиркнуть спичкой, он понял, что придется драться, — за столом сидел Рубен Эванс с наглой усмешкой на губах и злым, язвительным блеском в глазах.

— Я тебе задал вопрос, девочка, — обращался он к Эллис, которая молчала, не поднимая глаз. — Ты что, онемела или просто глупа, чтобы говорить?

— Она же тебе уже сказала, что не хочет с тобой танцевать, Эванс, — сказал один из мужчин, сидящих рядом с ним. — Оставь ее в покое. Я видел поблизости Бриса Ласалля. Оставь ее.

— Да мне плевать, пусть она спит хоть с самим персидским шахом. — Рубен взял пиво, которое она поставила перед ним. — Я ее спросил и хочу, чтобы она мне ответила. Эта поганая деревенщина заполнила весь город, ищут жратву и подачки и думают, что весь мир должен им это дать. Они живут на пособия, а я исправно плачу налоги, так что если я спрашиваю, то хочу услышать ответ. — Он бросил на Эллис взгляд, острый, как лезвие бритвы. — Почему это ты не желаешь со мной танцевать? Ума не хватает?

Или, может, ты думаешь, что слишком хороша для этого?

— Да может ей просто лицо твое не нравится, парень! — засмеялся еще один из посетителей и по-дружески, непринужденно хлопнул Рубена по спине, Уже не в первый раз Рубен Эванс вваливался, предварительно напившись, в «Стальное Колесо» и проводил остаток ночи, придираясь к Эллис. Три вечера назад она несла полный поднос с пивом к соседнему с ним столику, и он подставил ей подножку. Она бы не смогла доказать, что это сделано специально, однако Эванс смеялся громче всех в зале.

— Не заставляй меня ждать, деревенщина, — прорычал он. — Думаешь, если спишь с этим хорошеньким поганцем Ласаллем, так уже стала слишком хороша для меня и можешь не говорить со мной?

— Нет… — тихо ответила Эллис, взглянув на мужчину и тут же отведя глаза в сторону, удивившись его ненависти и ярости. Оскорбления насчет того, что она спит с мужчинами, доводилось ей слышать и раньше, чуть ли не с самого рождения. Но ей едва не стало плохо, когда Рубен связал ее имя с именем Бриса. Девушка поставила на стол последнюю бутылку и назвала сумму, которая с них причиталась. Если бы Эванс знал, как он не прав, может тогда он бы не так ненавидел ее. Ей стало по-настоящему тревожно.

— Нет? Что? Нет, не спишь с Ласаллем? Или нет — не очень хороша для меня?

Она стояла перед ним молча, напряженно и не имея возможности уйти, потому что ждала оплаты счета. Эллис говорила себе, что лучше всего просто молчать, и уже с трудом сдерживалась, чтобы не сказать слова, о которых пришлось бы потом пожалеть. Лучше всего ничего не говорить и хорошо бы, вдобавок, стать невидимой. «Ему самому вскоре надоест, он устанет», — напоминала себе девушка. Пьяные всегда, в конце концов, устают.

— Оставь ее в покое, — снова попросил первый мужчина, уже начиная нервничать. — Ты только вынудишь ее пойти к Брису, и я не желаю ввязываться в это дело.

— Если очень его боишься, можешь проваливать отсюда, — огрызнулся Эванс.

Мужчина еще несколько секунд сидел на месте, потом взял свое пиво и пошел к другому столику. Эллис воспользовалась этой возможностью, чтобы забрать деньги со стола. Она уже повернулась, но угодила прямо в руки Бриса. Девушка подняла голову, чтобы посмотреть ему в лицо, и увидела его взгляд, такой же тяжелый и холодный, как глыба потемневшего льда.

— У тебя тут проблемы? — спросил он Эллис, не отпуская ее запястий.

— Нет, — ответила она автоматически, понимая, что оба мужчины готовы сейчас схлестнуться в смертельной схватке. — Никаких проблем. Пойдем.