Милорд сэр Смихт, английский волшебник

Смутно, очень смутно, Эстерхази припомнил давным-давно прочитанное (и даже тогда это не было свежей новостью) о невероятном исчезновении мистера Пигафетти Джонса, Королевского Астронома Уэльса. Но услышанное им теперь давало больше деталей, чем он когда-либо мог предполагать. Это также объясняло, если не полностью, то, по крайней мере предположительно, почему «милорд сэр Смихт» так долго странствовал по континентальной Европе (а может и дальше), как эмигрант на пособии, по выражению британцев. Таким образом, в обмен на его пребывание где подальше и отсутствие, по крайней мере, новых, местных скандалов на стыд родне, семья продолжает регулярно переводить ему определённые денежные суммы.

Тем не менее, всё ещё оставалось неясным, стал ли он уже баронетом, или лишь представлялся, потому что таковым является его отец. Или являлся.

А что касается одиллической силы…

— Сил, — негромко заметил высокий пожилой англичанин. — Я вполне уверен, что их больше одной.

И в тот момент он больше ничего не добавил. Он, что, прочёл мысли Эстерхази? Или это был просто случайный комментарий в его беспорядочной манере?

— Или, что до этого, — продолжил последний великодушным тоном, — если хотите, возьмите Зосиму Алхимика[10]. Войдите! — Вошёл швейцар, поклонившись по древнему обычаю (швейцар и сам был довольно древним), поставил поднос с визиткой и удалился. — А-ха. Дела налаживаются. Пятнадцать снизу, три сверху…

Эстерхази не стал задерживаться более получаса, но переназначил на более позднюю дату. Визитка следующего дела, ожидающая милорда сэра Смихта, лежала прямо перед ними обоими и он с трудом избегал её прочтения.

И она гласила: братья Свартблой, номер 3, переулок Золотого Оленя. Нюхательный Табак.

Третий Помощник Старшего Инспектора Департамента по Иностранцам, Лупескус испытывал противоречивые чувства. С одной стороны, он всё ещё был счастлив оттого, что (недавно) достиг уровня третьего помощника старшего инспектора; такое бывало не каждый день и даже не каждый год — чтобы член романоязычного меньшинства достигал столь высокого ранга в Имперской столице. С другой стороны, от него теперь требовалось определённое участие в оперативной работе, а он никогда прежде ею не занимался. Например, текущая задача — посетить Второго Советника в британской Дипломатической миссии, была просто рутинным делом. — “Просто рутинное дело, дорогой Лупескус”, — сказал его начальник в конторе, Второй П.С.И. Глюк. Достаточно легко сказать, но рутина или нет, нужно было что-то иметь, чтобы предъявить при этом визите. И дело не казалось таким, чтобы прийти от него в восторг.

— Смит, Смит, — брюзгливо сказал Второй Советник. — Говорю же, мне нужно больше информации. Какой именно Смит?

Всё, что мог сделать Лупескус, это повторить, — Милорд сэр Смихт.

— «Милорд, милорд», нет такого чина или звания. Сударь, почему бы не сказать просто герр или мсье. А что касается Смита — между прочим, вы неправильно его написали, нужно — С-М-И-Т — ну, вы же не ждёте, что я знаю что-нибудь обо всех по имени Смит, ведь такое — будто спросить меня в Кардиффе о ком-то по имени Джонс или в Глазго о Макдональде… Ммм, нет, вы о них и не слышали… А, ну, в общем, это будто спросить меня о каком-то Новотном в Праге! Понимаете?

От такого пустяка Лупескус просиял. Это было что-то. Смиренно и тщательно, он записал в свой блокнот: «сказали, что субъект Милорд Смихт связан с Новотным в Праге…»

Он удалился, отвесив свой лучший официальный поклон. Выйдя, он позволил себе вздохнуть. Теперь нужно пойти и выяснить насчёт Новотного у людей в австро-венгерской дипломатической миссии. Он надеялся, что это будет более продуктивно, чем прежний запрос. Можно подумать, люди по имени Смихт в Англии на деревьях растут.

Крепнущая дружба Эстерхази с седовласым англичанином, если не порвалась совсем, то несколько пошатнулась, в один вечер, приблизительно через месяц после его первого визита. Он отослал свою карточку со швейцаром, вернувшимся с известием, что ему нужно незамедлительно подняться. Доктор обнаружил Смита с женщиной в чёрном, невзрачной женщиной такого типа, на котором держатся церкви на всём свете.

— Ах, дорогой сэр, входите. Послушайте. Эта добрая женщина не говорит ни на французском, ни на немецком,а я не владею готским языком… ладно, пожалуйста, спросите её, чего она хочет.

Вдова, фрау Аптерхоц желала установить связь со своим покойным мужем. — То есть — сказала она, беспокоясь, чтобы не было ни путаницы, ни ошибки, — то есть, знаете, он мёртв. Его звали Эмиль