Милость Господня

Ситуация стала чуть менее напряженной, когда пресса начала сообщать, что аналогичные чудеса происходят не только в Лурде, но и в других исторически традиционных местах поклонений: святому Клименту в Меце, святой Иуне в Бретани, святой Регине в Бургундии. Выяснилось, что жаждущим исцеления необязательно стремиться в Лурд: Божью благодать, если верить средствам массовой информации, можно было снискать чуть ли не в любой церкви Франции. И Франция тут не была исключением. В Швеции, например, толпы верующих стали собираться у монастыря Святой Бригитты в Вадстене, в Испании такие же гигантские толпы стал притягивать к себе Королевский собор Святого Франциска Великого, а в Германии своими мгновенными исцелениями прогремел Кёльнский собор, который вынужден был ввести предварительную, за много месяцев запись на посещения. Собственно, каждая церковь, да что там – каждая крохотная часовня, в какой бы глуши, в том числе и российской, она расположена ни была, могла с полным основанием заявить, что благодать Божья почиет и на ней.

Всеобщее смятение нарастало. С легкой руки еще одного французского журналиста заполыхал в сетях термин «религиозное помешательство», социальные психологи объясняли его известным демонстрационным эффектом: стоит какому-то необычному случаю попасть в центр внимания, как аналогичные происшествия начинают обнаруживаться и во множестве других мест. Базисом этого феномена является апофения – стремление человека прозреть пусть чисто искусственный, умозрительный порядок в хаосе, любым способом изъяснить себе непонятное, которое порождает тревогу, превращая тем самым экстраординарность в обыденность. На этой же почве, утверждали они, произрастают и различные теории заговоров, якобы вскрывающие тайные механизмы, особенно аномалии, нашего социального бытия.

Однако все это были слишком заумные рассуждения. Общественное сознание требовало, как всегда, не философской сложности, а обывательской простоты. Неудивительно, что при таком запросе статья «Лицом к миру», написанная Бертраном Милле, произвела эффект взорвавшейся бомбы.

Аббат Милле, глава прихода в небольшом городке Овер-сюр-Уаз, где, кстати, работал, а затем и похоронен Винсент Ван Гог, сам был поражен успехом своего поста, вывешенного в сетях. В интервью, данном через несколько дней радиостанции «France Inter», он сказал, что и подумать не мог, что его коротенькая заметка, всего десять строк, привлечет такое внимание. Ведь, в сущности, он высказал элементарную мысль. События последнего времени свидетельствуют о том, что Бог обратил Свое лицо к миру. Он вопрошает нас: чего мы хотим? Он спрашивает нас: чего мы ждем от Него? Исцеление искренне верующих – это знамение. Это знамение, не замечать которого может только слепой. Теперь, вероятно, будет исполняться любая молитва, повторяю: любая, если она искренняя и страстная, если она благая, не отягощенная своекорыстием и тщетой. Молитва смирения, а не гордыни. Молитва не ума, но сердца, очищенного от всякого зла. Это уникальная возможность для человечества. Это великая Милость Господня, и мы должны быть готовы принять ее.

Вот и все. Действительно десять строк. Вроде бы ничего особенного, оригинального или шокирующего. Но именно они превратились в «десять строк, которые потрясли мир». И напрасно в противовес им появлялись аналитические статьи, утверждавшие, что так называемая Милость Господня – это тоже апофеническое толкование, это искусственный, умозрительный, вымышленный конструкт, основанный на противоречивых и обрывочных данных, популистская версия, созданная в угоду толпе, – они были смыты лавиной восторженного одобрения. Уже за несколько первых часов пост Бертрана Милле набрал более миллиона просмотров, а к концу третьих суток после опубликования популярность его достигла совершенно фантастических показателей. Видимо, эти десять незатейливых строк выражали собой именно то, что в те дни думали и чувствовали миллионы. Эти строки вывешивались на плакатах в церквях. Священники различных конфессий, в том числе протестантских и православных, повторяли их в своих проповедях. Их скандировали толпы верующих, собиравшиеся на площадях городов. Сам Папа Римский назвал данный пост интересным, правда, воздержавшись от конкретной оценки происходящих событий.

Так это все начиналось.

Казалось, что мир переворачивается с ног на голову.

И никто в эти суматошные дни не подозревал, что устами застенчивого аббата в самом деле глаголет истина, что грянул гром, ударила молния, что происходит катастрофический перелом, равный армагеддону: мы делаем первый шаг в новую неизведанную реальность.

Глава 2

Будят их среди ночи. Построение назначено на половину четвертого. Архимандрит Амвросий со ступенек храма, опираясь на посох, произносит короткую речь:

– …выпала почетная миссия… помочь нашим славным духовникам… в борьбе против языческой нечисти… проявим стойкость и мужество… упорство и веру… отринем малодушие, сомнения, страх… с нами Бог!..

Говорит он медленно, глуховато, с длинными паузами, словно через силу выталкивая из себя слова.