Милость Императора (Emperor's Mercy)

Селемина, сосредоточившись, потянулась к ракете психосилой и, поймав ее телекинезом, вернула на прежнюю траекторию. Она чувствовала жужжание стабилизаторов так, словно держала ракету в руках. Ракета описала петлю, прежде чем ее снова удалось направить на КЛ-5. Селемина нацелила ее в башню, и ракета сделала то, для чего была предназначена. Она пробила броню, и танк сотрясло мощным взрывом. Башня была сорвана. Люк в борту открылся, и из танка выскочили охваченные пламенем члены экипажа. Рухнув на камни, они корчились, как жуки на булавках, потом затихли.

– Вот так, – выдохнула Селемина. И, словно в ответ, залп снарядов автопушки врезался в стену над ее головой. Инквизитор и солдаты успели скрыться в туннеле запасного выхода, и сразу же град снарядов обрушился на бункер в пещере, который они занимали секунду назад. Пещера обрушилась за ними с сейсмическим грохотом, содрогаясь, словно от скорби.

В ЦЕНТРАЛЬНОМ штабном бункере, скрытом глубоко в недрах Барбакана, на командном пункте полка кипела активность. Связисты сидели у вокс-станций, крича в микрофоны, один громче другого. Батальонные командиры ходили туда-сюда, отдавая приказы, спотыкаясь о ящики с боеприпасами, и перекрикивая друг друга. Сквозь прочный камень ощущалась вибрация от взрывов наверху. Единственная натриевая лампа качалась на проволоке, отбрасывая пляшущие тени.

Росс и Прадал вошли на КП по одному из множества туннелей сообщения. За собой они тащили рядового Чамдри, который плакал от страха, подняв трясущиеся руки над головой, словно уже сдавался в плен.

– Полковник Гамбурян! – крикнул Росс, подкрепив голос психическим усилением, чтобы быть услышанным в этом  пандемониуме.

Из группы офицеров, собравшихся вокруг стола с картой, выглянул Гамбурян. Полковник снял свой кавалерийский френч, и с его бриджей свисали подтяжки. На груди и рукавах его рубашки выступили пятна пота. Офицер отошел от группы своих коллег.

– Инквизитор. Как дела?

– Автопушку не убедили мои манеры джентльмена. А в остальном все прекрасно, спасибо. Как обстановка?

– Обстановка под контролем. Ничего такого, с чем мы не сталкивались бы раньше, – ответил полковник, доставая сигарету.

– Сэр, бункеры по периметру захватываются противником, – вмешался Прадал.

– Как и ожидалось, капитан. Оборонительные позиции на северном и восточном валах заняты моторизованной пехотой противника. Я уже приказал артиллерии обстреливать периметр, пока наша пехота отходит глубже в Барбакан. Поверьте мне, бывало куда хуже.

И, словно подтверждая слова полковника, раздался низкий грохот артиллерийских орудий, как приглушенный гром. Глубоко в недрах пещерного комплекса казалось, что это лавина срывается вниз по склону.

БОЙ продолжался и после захода солнца, постепенно затихая. Еще три раза Броненосцы предпринимали попытки наступления – механизированные колонны вместе с пехотными взводами. И каждый раз они сталкивались с отчаянным сопротивлением, падая рядами под яростным градом имперского огня. Не раз Броненосцы захватывали позиции первой линии, очищая бункеры гранатами и огнеметами. Одному отделению Броненосцев даже удалось прорваться в сеть туннелей Барбакана и вырезать расчет орудия, прежде чем их всех перебили.

Кантиканцы сменяли друг друга на боевых постах, дрожа от притока адреналина, с остекленевшими глазами и сведенными от усталости пальцами. Всего они выпустили более шестидесяти тысяч снарядов, ракет, пуль и лазерных зарядов. К вечеру атаки Броненосцев стали ослабевать, и враг начал отходить к темнеющему горизонту.

Непрерывные атаки на северном и восточном направлениях нанесли кантиканцам серьезные потери. В числе убитых был майор Агаджан, заместитель командира батальона. Он и еще пять старших офицеров осматривали позиции в перерыве между атаками, когда один минометный снаряд убил их всех. Для батальона это была невосполнимая потеря. Всего 26-й полк за этот день потерял убитыми 41 человека. Раненых было гораздо больше.

ГЛАВА 10

СЕЙЧАС на поле боя было тихо. На следующее утро противник не проявлял какой-либо активности, не было даже артиллерийских обстрелов и газовых атак. Но все же Росс был слишком измучен усталостью от последнего боя, в его ушах до сих пор звенело. Ночью звон в ушах был таким сильным, что Росс не мог заснуть, и сейчас он был очень рад тишине. Сражение за Барбакан было куда более жестокой и ужасной осадой, чем он мог представить.

Он стоял на плато Барбакана, глядя на простиравшуюся внизу каменистую равнину, тянувшуюся вдаль, как растянутая серая простыня. На такой высоте ветер свистел в пластинах доспехов, от его порывов онемели уши и нос. Ветер нес тонкую пепельную пыль с мертвых равнин между Бурагандом и западным берегом, колючую и холодную. До войны путь к пещерным храмам был известен как Лестница Паломника.