Милость крестной феи

– Нынче ночью никто, кроме меня, не должен выходить из дому. Что бы ни случилось, что бы вы ни увидели и ни услышали сегодня во тьме – закройте ставни, заприте двери и ждите утра. Тех же, кто будет излишне любопытен, непременно ждет наказание – у феи из старого сада очень дурной нрав. Я ее призвала во второй раз и говорить с ней буду только я, что бы из этого ни вышло!

– Ох, сударыня Маргарета! – Кто-то из служанок расплакался, кто-то от страха и слова вымолвить не мог. – Не ходите! Там злое место!

– Я сама просила фей об этой милости, – твердо ответила Маргарета. – И знаю, что они вдвойне наказывают тех, кто отступается от своих слов.

И она, пройдя мимо покорно расступившихся служанок, вышла из комнаты, – каждый ее шаг был стремительнее предыдущего, словно сил в ней с каждой секундой прибавлялось. Кто-то успел увидеть из окна, как быстрая тень промелькнула у ворот, растворяясь в вечерних сумерках. Многие не смогли сдержать слез: каждый тогда подумал, что Маргарета исчезнет из мира людей вслед за своей дочерью. Но даже плач и причитания не заставили челядь забыть о приказе Молодой Хозяйки – все окна и двери были тщательно закрыты. Никто в ту ночь и за пригоршню золота не согласился бы выйти за порог.

Маргарета бежала, не зная, дышит ли она, бьется ли еще ее сердце, – но страха она не чувствовала. Ее мозг порой пронзала как иглой мысль, что служанка соврала или что-то напутала, и в то же время она знала, что никакой силе не остановить ее сегодня на пути к старому саду. Этой ночью она не разбирала дороги, не выискивала троп, предпочитая самый короткий путь, – и путь этот шел через поля, опоясывавшие поместье нарядной зеленой лентой.

Нынче ночью и здесь, среди мирных скучных грядок, творились чары. На бегу, задыхаясь от волнения, Маргарета видела, как вспыхивают в вечернем сумраке яркие искры, озаряющие темноту – всё больше, всё гуще, – как будто повсюду реяли огненные бабочки, стряхивающие со своих крыльев волшебную пыльцу. И под землей, и над ней слышались треск и гул, а затем Маргарета, запнувшись, упала и только тогда заметила, что все растения на грядках принялись расти, точно сумасшедшие, – вздымая своими корнями землю и оплетая ее мощными побегами, закрывая ночное небо огромными листьями.

Об один такой побег – тыквенный или же огуречный – она и споткнулась; толщиной он был с человеческую руку, никак не меньше. С шелестом потянулись к ней стремительные огуречные усы, желая обвить и удушить все, что попадется им на пути, но Маргарета успела вскочить на ноги и увернуться. Каждый лист, каждый стебель, каждый пружинный ус светились изнутри, наполнившись не соком, но чистейшим волшебством. Бедная Маргарета не знала, что и думать. Считать ли это знаком гнева фей? Или же там, где они появлялись, чудесами переполнялось все – без смысла, без меры?

Осмотревшись, она поняла, что путь ей преградила чудовищно огромная тыква, покрытая мерцающими узорами, – но Маргарете она показалась вполне безобидной, несмотря на исполинские размеры, и оттого она просто обошла ее стороной, с трудом пробираясь между колючих побегов, без устали сплетающихся друг с другом. «Ох, до чего же переполошатся завтра поутру слуги…» – подумала она, напоследок еще раз оглянувшись на тыкву, все еще продолжавшую расти. Воистину, никто бы не признал в этом безумном месте прежние грядки с репой, капустой и морковью!

Но к чему удивляться странностям, когда торопишься на встречу с феями? Хоть сегодняшний путь к старому саду и был самым удивительным из того, что доводилось видеть Маргарете, она повторяла себе, что нет ничего важнее судьбы Эли, и яростно отталкивала, ломала, рвала на клочки все, что пыталось ее остановить.

Наконец она – исцарапанная, измазанная зеленым травяным соком, облепленная искристой пыльцой – добралась до подлеска, где магии оказалось еще больше: деревья и кусты тянулись вверх так же неистово, как и огородная растительность. С трескучим стоном поднимались с земли почерневшие стволы старых яблонь, расправляя давно сгнившие ветви, которые в мгновение ока покрывались тысячами трепещущих серебряных и золотых листочков; наливались алые плоды, пылающие в ночи, как раскаленные уголья…

Порой Маргарете казалось, что и ее сердце превратилось в жгучее волшебное яблоко, вот-вот готовое от нестерпимого жара взорваться тысячами искр. Но фейский яблоневый сад теперь был повсюду – что проку искать его прежнее место?

– Сударыня фея! – закричала Маргарета, изнемогая от усталости и волнения. – Явитесь мне, умоляю! Я пришла смиренно просить прощения за свою ошибку… Заклинаю вас, назначьте мне какое угодно наказание, но верните мою дочь!