Милость крестной феи (СИ)

— Опять она! — зарычала тетушка Беренис, лицо которой исказилось от ярости. — Почему она снова болтает⁈ Мы уговаривались, что она больше ничем не помешает мне!

Фею, казалось, тоже не на шутку удивило то, что Эли заговорила — она взмахнула своими тонкими темными руками, глаза ее полыхнули, губы дрогнули, — и девушка вновь задохнулась, не успев договорить.

— Я — принц? — потрясенно спросил сам у себя Ашвин, не глядя ни на тетушку, ни на фею, ни на Эли. — ПРИНЦ⁈

— Ох, Ашвин! — госпожа Беренис, потеряв остатки самообладания, то пыталась говорить с притворной лаской, то рычала от злобы. — Не слушай ее, она вновь лжет!.. Мерзкая, подлая девчонка! С чего бы ей вообще лезть не в свое дело⁈ С чего бы ей знать о том, что ее вовсе не касается?.. Милый мой мальчик, послушай меня… я желаю тебе добра… я твой друг… Вот, попробуй-ка это яблоко!.. — и она подсовывала Ашвину сочную дольку, еще хранившую холод прикосновения феи. — Правда же, вкуснее ты ничего не пробовал?.. Не слушай девочку, забудь о ее словах…

Но даже яду, сочившемуся из-под пальцев тетушки Беренис, было не под силу прогнать мысли, от которых щеки Ашвина запылали, а глаза заблестели — и блеск этот отчего-то заставил тетушку смолкнуть, а фею — сгорбиться и отступить.

— Но если я — принц, — медленно рассуждал вслух он, ни к кому не обращаясь, как будто услышанное волшебным образом перенесло его далеко-далеко из гостиной лесного домика в пустыню, где ясно слышен только свой собственный внутренний голос. — Если я — принц, как бы странно это не звучало… Странно и смешно! Поверить не могу, что говорю это вслух! Я — принц!.. — тут он негромко и удивленно рассмеялся, но тут же сам оборвал свой смех. — Это, действительно, многое объясняет… Хотя мне и в голову прийти не могло, что все эти тайны столь значительны! Я был всегда уверен, что обычнее меня человека в мире нет!.. Мне даже никогда не хотелось знать, отчего господин Эршеффаль так переживает обо мне, и зачем вынуждает прятаться ото всех… Впрочем, плевать! Это все неважно! Важно другое… Если я — в самом деле принц, то… то… выходит, в том проклятии могло говориться обо мне… Ведь обо мне же⁈ Ох, Эли! — и он посмотрел на девушку, не зная, что чувствует — самое острое счастье в своей жизни или же самую горькую печаль. — Эли…

— Будь проклят длинный язык этой девчонки! — прошипела тетушка Беренис, обретя дар речи и вместе с ним — прежнюю свирепость. — Она снова все испортила! Я так и знала, что все эти волшебные штучки не слишком-то надежны! — и она пренебрежительно взмахнула рукой в сторону феи, отчего та съежилась еще сильнее и, казалось, превратилась в сгусток злой обиженной черноты. — Впрочем, обещанное я получила, и на том спасибо. Мальчишка здесь, в моих руках, а большего мне и не надо. Довольно упрашиваний и хитростей! Нам следует как можно быстрее возвращаться — трон не может пустовать долго!.. Ашвин!.. — от ее окрика юноша вздрогнул и с усилием отвел взгляд от Эли. — Не будем тянуть время! Мое предложение остается прежним: одна из моих дочерей выйдет за тебя, или…

— Или?.. — Ашвин смотрел на госпожу Беренис с недоверчивым страхом: он с самого начала не сомневался, что заботливая тетушка опаснее змеи, но все же в глубине души надеялся на некое подобие милосердия в ее душе — и совершенно зря.

-…Или я прикажу убить девчонку, раз уж ты о ней так печешься, — коротко ответила тетушка, чье лицо вновь стало жестким и суровым; надо сказать, прежнее выражение притворной сердечности подходило ему куда меньше. — Не буду скрывать, это доставит мне огромное удовольствие!.. Соплячка только и делала, что совала нос не в свое дело и путалась у меня под ногами!

Ее спутники, до той поры покорно и тихо ожидавшие своего часа, с готовностью шагнули вперед, показывая, что исполнять подобные приказы им не в новинку. Вот уж кому не было дела ни до чудес, ни до волшебства — так это им, и, как показалось Ашвину, они ровным счетом ничего удивительного в происходящем не заметили. А может, им и не полагалось до поры, до времени ничего видеть и слышать — кто знает?

Эли, скованная чарами так же надежно, как и Ашвин, упрямо вздернула подбородок, показывая, что не станет просить пощады. Но взгляд ее был мертв и пуст: уж ей-то было понятно лучше всех, что какой бы выбор Ашвин сейчас не совершил — ей не спастись.

Вновь фея расхохоталась, теперь уж громко и насмешливо — и стало ясно, что ей весьма по нраву происходящее.

— Впервые мне повстречался человек, с которым приятно иметь дело! — воскликнула она, вновь выпрямляясь в полный рост, раскидывая черные руки-крылья, заполоняя звездной тьмой гостиную. — Пожалуй, мне нравится мир смертных! Люди не настолько уж слабы и скучны, как мне показалось вначале. Славная Беренис, мне стоит, пожалуй, поблагодарить тебя! Твоя сущность оказалась настолько черной, что ей по силам довершить то, с чем не могло сладить даже мое волшебство!.. Быть может, ты и сама стала частью моей магии, приспособившейся к законам этого мира — кто знает!..