Милость Монтуна (СИ)

Он мог бы залезть внутрь и вытащить оного из кобольдов, время бы хватило. Возможно. А может быть и нет, особенно, если бы девица запаниковала и принялась отбиваться. Укушенное плечо все еще болело, напоминая, что кобольды не такие беззащитные, какими могут показаться. Кенрон запретил себе заходить внутрь кузова и даже думать об этом, он дал слово самому себе, что не станет рисковать жизнью ради глупцов, сунувшихся в лес без должной подготовки. Он помогал этим глупцам раньше и каждый раз получал травмы, с трудом избегал смерти по чужой вине. Если все время спасать дураков, решил он, единственное, чему они научатся так это тому, что кто-то придет им на помощь, какую бы глупость они не творили. А сам он каждый раз будет оказываться все дальше и дальше от своей мечты покинуть Дайгон, повидать чужие страны и познакомиться с культурой других народов. Раны не лучшие друзья путешественника.

Кобольды не послушали его предупреждения, более он не собирался для них ничего делать. Кенрон вытащил обломок меча из ножен, если одному из фаргов вздумается напасть на него, он выпотрошит эту птицу прямо в воздухе.

Три фарга описали в небе дугу и в точности, как предположил Кенрон, врезались в борт кузова, толкнули его к пропасти. Ударившись в борт, птицы тут же взлетели вверх, чтобы не подставляться под ответный удар. Со скрежетом стальная конструкция сдвинулась с места и закачалась на краю обрыва. Кенрон ждал, что в этот момент все три кобольда выпрыгнут из своего так называемого укрытия, как ошпаренные. Он вглядывался в черный зев кузова, но не мог заметить внутри даже небольшого движения.

Он не столько увидел, сколько ощутил движение в воздухе по правую руку. Нечто почти невидимое неслось к нему со стороны солнца. Кенрон вскинул вверх обломок меча как раз в тот момент, когда к его лицу рванулись две лапы со стальными когтями. Азар, черный фарг сумел подлететь незамеченным. Удар пришелся на лезвие меча, но был он такой силы, что Кенрона отбросило назад. Он готов был встретить спиной острые камни и лишь мгновение спустя понял, что и сам стоял недалеко от края пропасти, удара камней в спину так и не последовало. Ветер дул все сильнее, от него закладывало уши, мерзла кожа, в груди мгновенно похолодело от осознания — он падает в ту самую пропасть, о которой столько раз предупреждал своих попутчиц. Сбоку что-то оглушительно громыхнуло, затем снова и снова. С края сорвался и кузов и сейчас, ударяясь о камни, съезжал по крутому склону.

Кенрон не собирался доверять свою жизнь случаю. Рефлексы и сила дайгонцев позволяли выпутываться из таких ситуаций, в которых многие другие животные сдались бы и ждали неминуемой гибели. Кенрон отшвырнул обломок меча в сторону так, чтобы развернуться в воздухе и подлететь ближе к склону. Ступни ботинок коснулись каменистой породы и заскользили по ней, потребовалось напрячь все мышцы тела, чтобы не покатиться по склону кубарем. Это падение он должен был контролировать от начала до конца, сбивать скорость при любом возможном случае. Он выхватил кинжал и вогнал его в склон горы. Лезвие царапало камни, казалось, без особого результата, но Кенрон чувствовал, что скорость падения замедляется, он уже и не падал, а скользил. Страх ушел почти полностью. Впереди на своем пути он заметил хлипкое деревце, торчащее из скалы. Можно было ухватится за ветку или ствол и полностью погасить падение. Или же он вырвет щуплое дерево с корнем и это лишь немного замедлит его спуск, в любом случае, Кенрон не собирался упускать этот шанс.

Грохот стальной конструкции, что скользила по камням, нарастал, Кенрон сумел полностью абстрагироваться от него. Сейчас падение кузова было не его проблемой, он должен был полностью сосредоточиться на спасении собственной жизни. Важно было то, что прямо перед ним, возможности и проблемы на его пути, а то, что по сторонам или позади, не имело никакого значения. Вот только это оказалось неправдой.

Кузов бился о камни, скользя по склону, однако, он не переворачивался из-за того, что стальная плита снизу была куда тяжелее тонких стенок и потолка, по сути, кузов был огромными санями, съезжающими по почти отвесной стене высотой в несколько сотен метров. Кузов ударился бортом об особо крупный камень и раздробил его, в это мгновение огромный топор, что был привязан к борту, сорвало с крючьев, и он отправился в собственное путешествие. Топор бился о камни то обухом то рукоятью, каждый раз отскакивал и все сильнее раскручивался в воздухе.