Милые чудовища

Пока гость усаживался, сэр Бенедикт открыл заслонку ящика, и саламандра голубой искоркой скользнула в потрескивающий костер.

– Всегда думал, что саламандры огненно-красные, – заметил пристав, погружая зубы в мясной пирог.

– Вот результат того, что большинство людей предпочитают разглядывать картинки, вместо того чтобы читать книги, в которых они нарисованы, – отозвался криптозоолог, вернувшийся к столу. По случаю неформальности трапезы к совместному ужину были допущены Лут и Глаша, смущенно сидевшие на краешках своих табуреток. – Саламандр чаще всего изображают в языках пламени – и правда зрелище впечатляющее. Но мало кому известно, что находиться в огне, а иногда и тушить его полностью этим существам позволяет способность понижать температуру своего тела до невероятных пределов.

– Так шо ж она рожать в огонь-то лезет? – выразила общую мысль Глафира, пытавшаяся деликатно, двумя пальцами, держать ватрушку.

– А этого, Глаша, пока выяснить не удалось, потому как саламандра – существо малоудобное для изучения. Было бы интересно измерить температуру новорожденных, но нашей науке и магии до этого пока далеко.

Костер вдруг затрещал, запыхтел, а затем выбросил столб пламени так, что слегка опалились нижние ветки яблони, под которой происходило чаепитие. Лица присутствующих окрасились алым, самовар на столе засветился, словно какое-то диковинное украшение. Все тихонько охнули, и только: дамы обладали крепкими нервами, криптозоолог и пристав были готовы ко всему в силу своих профессий. Один Лутфи недоверчиво покосился на хозяина, словно пытаясь удостовериться, что этот фанатичный любитель монстров и впрямь советовал своему клиенту выпустить саламандру в разожженный камин гостиной.

– Молодая попалась особь, еще не рожавшая, – как ни в чем не бывало поделился сэр Бенедикт. – Господа, давайте немного отодвинем стол, я слегка ошибся с радиусом.

Лутфи с Бесогоновым дружно взялись за столешницу, Глафира подхватила самовар. Криптозоолог оставил себе самую сложную работу – руководителя. Стоило им поставить стол и снова рассесться по местам, как из костра на манер фейерверка посыпались искры и в глубине оранжевых языков пламени вдруг проступила отчетливая голубая фигурка ящерки.

Огонь взревел и, завернувшись жгутом, стал похож на бутон невиданного цветка. Это страшное неживое растение будто бы покачивалось, вводя наблюдателей в некоторое подобие транса. Бесогонов замер, не донеся до рта кусок очередного пирога, Анфиса Ксаверьевна с горничной синхронно прижали руки к груди, Лутфи пытался отодвинуться подальше, но лишь бессмысленно ковырял носком ботинка землю, не в силах скоординировать движения и переставить табурет. Только Брут удовлетворенно прихлебывал чай, будто находился на каком-нибудь домашнем концерте.

Огненный бутон раскачивался недолго: спустя пять минут его лепестки стали осторожно приоткрываться, и чем шире они распускались, тем сильнее становился жар. Нарастал тяжелый низкий гул – так гудят гигантские доменные печи.

Зрители забеспокоились, бросая испуганные взгляды на криптозоолога.

– Прикройте ладонью глаза, – посоветовал доктор, – мы приближаемся к кульминации.

Огненный цветок вспыхнул ослепительным белым светом, так и не успев раскрыться до конца. Когда наблюдатели проморгались, то оказалось, что в значительно поутихшем пламени уже не одна синяя искра, а несколько. Эти маленькие светящиеся точки вдруг резко ожили, задвигались и кинулись врассыпную из костра.

Никто не пошевелился. Только Глаша взвизгнула, всплеснула руками и кинулась ловить юркие искры в подол.

– Глаша, осторожней, не трогай их! – проявил неожиданную заботу криптозоолог.

– Та нешто я дура непролазная, голыми руками саламандр хватать, – обиделась домработница, ловко подхватывая краем фартука очередную искру.

Сэр Бенедикт многозначительно покосился на Кусаева.

– Завидую я вам, Брут, – вдруг задумчиво изрек пристав, когда они с доктором остались в саду одни, потягивая виски.

– Многие мне завидуют, – усмехнулся сэр Бенедикт, но интонацию его можно было трактовать по-разному. – Таков удел всех харизматичных талантливых личностей.

– Работе вашей завидую. – Порфирий Аверьянович будто пропустил мимо ушей половину реплик собеседника.

– Отчего же?

– Вот вы заранее знаете, что будете работать с монстрами, а потом вдруг они вам преподносят прекрасные сюрпризы. Как сегодня. А я вот работаю с людьми…

– Которые на поверку оказываются хуже любого монстра, – продолжил за него криптозоолог.

Мужчины чокнулись, глядя на звездное небо над оградой сада.

Сэр Бенедикт достал сигару. Закурил.

– И мне одну, если позволите, – попросил Бесогонов.

– Вы же не курите.

– Я не курю точно так же, как вы не занимаетесь расследованиями. К слову, о расследованиях… Чем так ценен этот ховала, что вы захотели забрать животное к себе?

– Ничем.

– Неужели? Хорошо. Чем тогда ценен я, что вы пригласили меня на этот дружеский ужин?

– Не обольщайтесь, Бесогонов, я пригласил не вас, а ваш револьвер.

– Снова интригуете? Вот посажу разок под арест за препятствие следствию – будете знать.