Милые чудовища

Размышления молодого человека прервало появление на кухне Анфисы Ксаверьевны, и он тут же вспомнил про странный утренний эпизод, который уже давно требовал объяснения.

– Что, досталось тебе сегодня? – участливо спросила домовладелица, кивая на пострадавшие Лутовы руки.

– Не больше обычного, – храбро пожал плечами юноша. – Анфиса Ксаверьевна, а что такое «гинефибия»?

– Не «гинефибия», а «гинефобия»! – рассмеялась хозяйка. – Это боязнь женщин. Видишь ли, наш сэр Бенедикт обладает не только всевозможными достоинствами, но и некоторыми слабостями.

– А чего он вас с Глафирой не боится?

– Мы с Глашей для него недостаточно привлекательны. Наш блистательный доктор приходит в трепет только от благовоспитанных юных красавиц. Сознание, подобно тебе, конечно, терять не станет, но вот внезапные головокружения и тошнота – это пожалуйста. Так что, думаю, Бенедикт будет крайне благодарен, если ты оградишь его драгоценную персону от всяческих посягательств прекрасного пола.

Лутфи красноречиво хмыкнул: что-то он пока не замечал, чтобы криптозоолог пользовался какой-то бешеной популярностью, чтобы его понадобилось от нее ограждать.

– И не надо хмыкать, – назидательно произнесла Анфиса Ксаверьевна. – Красивых дурочек на свете столько, что и на твоего хозяина хватит.

– А чего он их так боится-то?

– Да кто его знает. Рассказывал мне, как его однажды заперли на ночь в султанском гареме. Только я не верю – наш сэр Бенедикт еще и не такого понарасскажет.

– Может, он их ненавидит?

– Кусаев, бросьте свои инсинуации и займитесь каким-нибудь полезным делом. Я люблю женщин, а они обожают меня, и не надо досужих домыслов.

Лутфи вздрогнул. Анфиса Ксаверьевна заговорщически поднесла палец ко рту. Они и не заметили, как в дверях кухни появился криптозоолог с довольно агукающим ховалой на плече.

– Глафира!

– Чаго? – высунулась Глаша из прачечной.

Как Лутфи уже успел убедиться, эта отчаянная девка не только не испытывала трепета перед грубияном-хозяином, но и отваживалась дерзить в ответ. Сэр Бенедикт все спускал ей с рук. И вот почему…

– Знакомься с новым постояльцем! – Доктор со значением показал ей на ховалу.

– Ой, батюшки-светы! Это что же за чудо такое! – с детским восхищением воскликнула Глаша и бесстрашно потянула руки к пучеглазой криптиде. – Иди сюда, моя красавица.

Лутфи и Анфиса Ксаверьевна переглянулись и пожали плечами. Даже просто симпатичным ховалу можно было назвать с большой натяжкой.

– Это ховала. Ученые до сих пор спорят, отнести их к медведям или к паукообразным.

Даже упоминание о пауках не поколебало восторга горничной.

– А как зовут?

– Насколько я знаю, никак.

– Тогда буду звать ее Марусей.

– Это самец.

– Значит – Марусь, – вновь не смутилась Глаша.

Лута такое распределение ролей вполне устраивало. Он как бы невзначай выставил свои руки, чтобы доктор видел, стыдился и работы ему никакой не поручал. И криптозоолог действительно увидел: он с минуту пялился своими белесыми глазами на кисти слуги, а затем решительно отобрал свеженареченного Маруся у Глафиры.

– Кусаев, хватит прохлаждаться. Вычешите зверя, чтоб ни колтуна не осталось. Глафира, потом проверишь.

– Да я сама…

– Нет, пусть это сделает Кусаев. А ты подай чаю.

Молодой человек покорно протянул руки к многоглазой коале, надеясь, что вид этих мумифицированных конечностей заставит сэра Бенедикта передумать быстрее, чем любое слово протеста. Но хозяин даже глазом не моргнул – сунул животное и был таков.

Пришлось чесать.

К счастью, ховала не особо и сопротивлялся. Похоже, ему даже нравилось: все руки Луту облизал, да так, что промокли бинты. Теперь снимай и наново наматывай. Хорошо еще, что ожоги стали болеть значительно меньше. Вместе с обслюнявленной тканью пластами отходила почерневшая кожа, а под ней (удивительное дело!) на ладонях уже успела образоваться новая – нежно-розовая. Вот что значит не об утюг или кастрюлю ожегся – о саламандру! Обычный ожог заживал бы не меньше недели.

– Кусаев, собирайтесь! Через десять минут мы идем к новому клиенту. Нечего рассиживаться! – Пронзительный голос криптозоолога в буквальном смысле пронзал не только стены и двери, но и уши Лута.

Молодой человек потянулся за пиджаком, но его рука замерла в воздухе… Пиджачишко-то, изрядно обслюнявленный ховалой, унесла Глафира. А гардероб у парнишки был не то что у сэра Бенедикта: каждой твари по паре – не разгуляешься.

Кусаев шумно почесал затылок, повертел в изувеченных руках инструкцию для дворецких. Как там сказано в первой главе? Внешний вид слуги не должен бросать тень на его хозяина?

Нет, никакую тень бросать Лутфи, конечно, не собирался. Много ли с нее проку, с тени? А вот устроить кратковременное солнечное затмение – это пожалуйста.

Когда начинающий камердинер наконец появился в кабинете Брута, криптозоолог на несколько секунд потерял дар речи, что, согласитесь, случалось с ним не часто.

– Кусаев, я, кажется, довольно четко сказал, что мы идем к клиенту. Какое слово вы умудрились расслышать как «паперть»? Мой бизнес пока еще не настолько плох и, надеюсь, никогда так плох не будет!