Милые чудовища

Луку никогда прежде не доводилось ездить на поезде. До него доносился волшебный угольный запах из кочегарки. Пассажиры топтались в проходах, пили и смеялись, как будто на ярмарке. Мужчины и женщины теснились возле окон, высовывали наружу головы. Кричали что-то провожающим. Одна женщина склонилась над сиденьем, и тут кто-то, проходивший сзади, толкнул ее, и она упала прямо на Лука и Мика.

— Прошу прощения, сладкие мои, — сказала она и лучезарно улыбнулась. Ее зубы были усеяны драгоценными камнями. На ней было как минимум четыре шелковых платья, одно поверх другого. Мужчина по другую сторону прохода громко, с бульканьем кашлял. На горле у него красовалась повязка, вся в красных пятнах. Вопили младенцы.

— Я слыхал, они доберутся до Перфила дня через три, а то и раньше, — сказал мужчина в соседнем ряду.

— Люди короля не станут грабить Перфил, — произнес его попутчик. — Они идут его защищать.

— Король спятил, — возразил первый мужчина. — Бог внушил ему, что повсюду одни враги. Он не платит своей армии вот уже два года. А когда они бунтуют, он призывает новых солдат и отправляет их разбираться со старыми. Так что для нас безопаснее убраться подальше.

— Уфф! — выдохнула пассажирка где-то за спиной у Лука. — Хорошо хоть, мы уехали. Ну разве не здорово? Какой приятный отъезд!

Лук попытался сосредоточиться на болотах Перфила и на колдунах, но вместо того вдруг обнаружил Хальсу здесь, в поезде.

«Ты должен рассказать им», — потребовала она.

«О чем рассказать? — спросил Лук, хотя и так знал ответ. Когда поезд доползет до гор, случится взрыв. В вагоны ринутся солдаты. Ни один пассажир не доедет до Квала. — Мне никто не поверит».

«Все равно ты должен рассказать», — настаивала Хальса.

У Лука затекли ноги. Он слегка передвинул сидящего на них Мика.

«А тебе-то какое дело? — поинтересовался он. — Ты же всех ненавидишь».

«Вовсе нет!»— воскликнула Хальса. Но Лук был прав. Она ненавидела собственную мать. Та смотрела, как умирает ее муж, и ничего не предприняла. Хальса тогда кричала, а мать со всего размаху залепила ей пощечину. Она ненавидела близнецов, потому что они были другими и видели мир совсем в других красках, чем она. Потому что они были маленькие, быстро уставали, и заботиться о них было сущей морокой. Она ненавидела и Лука, потому что он-то как раз был на нее похож. Потому что он не боялся ее и потому, что в тот самый день, когда он стал жить с ними, она поняла, что однажды повторит его судьбу, останется совсем одна и без семьи. Магия приносит несчастья, такие люди, как Лук и Хальса, приносят несчастья. Единственным человеком, который вообще удосуживался поглядеть на Хальсу, замечал ее, была мать Лука. Мать Лука была милая и добрая, и еще она знала, что умирает. «Позаботьтесь о моем сыне», — попросила она родителей Хальсы, но сама в это время смотрела на девочку. Нет уж, пусть Лук сам о себе заботится. Хальса его заставит.

«Скажи им, — не отставала Хальса. Клюнувшая рыба дергала леску, но девочка не обращала на нее внимания. — Скажи им, скажи им, скажи им».Они с Луком одновременно были и на болотах, и в поезде. Все пахло углем, солью и белком. Лук старательно игнорировал ее, как она игнорировала рыбу. Он сидел и бултыхал ногой в воде, хотя на самом деле его там не было.

Хальса выловила пять рыбин. Она почистила их, завернула в листья и отнесла к огню. Еще она принесла позеленевший медный ключик, который тоже попался ей на крючок.

— Я вот что нашла, — сказала она Толсету.

— Ага, — ответил он. — Можно взглянуть? — У Толсета на ладони ключик выглядел еще меньше и невзрачнее.

— Бурд, — позвал Толсет, — где та шкатулка, которую ты нашел и которую мы так и не смогли отпереть?

Зеленоглазый мальчишка вскочил и исчез в одной из башен. А через несколько минут вернулся и протянул Толсету металлический ларчик размером не больше, чем банка соленых огурцов. Ключ подошел. Толсет открыл замок. Это показалось Хальсе несправедливым, уж если кто и должен был отпереть шкатулку, так это она.

— Кукла, — разочарованно вымолвила Хальса. Однако это была странная кукла, вырезанная из маслянистого на вид черного дерева. А когда Толсет перевернул ее, оказалось, что у нее нет спины, только два лица, поэтому она всегда смотрела сразу и вперед, и назад.

— Что скажешь, Бурд? — поинтересовался Толсет.

Мальчишка пожал плечами.

— Это не мое.

— Значит, твое, — сказал Толсет Хальсе. — Отнеси это в башню и отдай своему колдуну. А еще не забудь наполнить ведро свежей водой и принести что-нибудь к ужину. Кстати, а об обеде ты позаботилась?