Милые кости

Они заметили (как рассказали позже) мгновенную перемену в его поведении: он сразу сделался более дружелюбным. Сходил в спальню и принес свой альбом, не обмолвившись, впрочем, о пропаже рисунка. Полицейские про себя отметили, с какой все возрастающей теплотой он показывал им наброски миниатюрных строений. Следующий вопрос был начат очень деликатно.

— Сэр, — сказал полицейский, — у нас есть право доставить вас в участок для дачи показаний; а у вас есть право не отвечать на вопросы до прибытия адвоката, но…

— Охотно побеседую с вами прямо здесь, — прервал его мистер Гарви. — Я ни в чем не виноват и не собираюсь выдвигать обвинения против бедной девочки.

— Школьница, которая забралась к вам в дом, — начал офицер, — действительно кое-что похитила. Это рисунок кукурузного поля и какого-то полевого соружения…

Мистер Гарви очень убедительно изумился (позже офицеры рассказали об этом детективу Фэнермену). У него нашлось объяснение, которое звучало настолько правдоподобно, что Гарви не вызвал у них ни тени подозрения — возможно, потому, что с самого начала не считался убийцей.

— Ох, бедняжка, — выговорил он, прикрывая ладонью поджатые губы.

Повернувшись к альбому для эскизов, он стал перелистывать страницы, пока не дошел до рисунка, очень похожего на тот, что забрала Линдси.

— Вот, один к одному, верно?

Офицеры — теперь безмолвные слушатели — закивали.

— Я пытался понять, как это произошло, — объяснил мистер Гарви. — Признаюсь, меня обуял ужас. Наверняка все соседи точно так же себя корили, что не смогли помешать этому зверству. Почему они ничего не видели, не слышали? Я хочу сказать, девочка определенно звала на помощь.

— Так вот, — продолжил он, указывая авторучкой на рисунок. — Простите, но у меня образное мышление, поэтому, узнав сколько крови было пролито на поле и как выглядело место преступления, я решил, что, скорее всего… — Он заглянул им в глаза.

Офицеры обратились в слух. Ловили каждое слово. У них не было ни зацепок, ни трупа, ни улик. А этот слюнтяй мог подсказать приемлемую версию.

— … скорее всего, злоумышленник выкопал в поле яму; потом я, грешным делом, распереживался, стал добавлять новые детали, как делаю в работе над своими макетами, и вот пририсовал трубу, полку и… хм-м-м… привычка, знаете ли. — Мистер Гарви выдержал паузу. — От одиночества.

— И что же — совпало? — спросил один из офицеров.

— Мне показалось, что-то в этом есть.

— Почему вы не позвонили в полицию?

— Погибшую девочку уже не вернуть. Когда меня допрашивал детектив Фэнермен, я обмолвился, что подозреваю хулигана Эллиса, но, как выяснилось, возводил на него напраслину. Тогда я решил бросить свои дилетантские потуги.

Офицеры с извинениями предупредили, что на следующий день к нему опять зайдет детектив Фэнермен И, вероятно, будет задавать те же самые вопросы. Полистает альбом, выслушает соображения мистера Гарви. Как законопослушный гражданин, мистер Гарви отнесся к этому с пониманием, хотя сам оказался в роли жертвы. Офицеры засвидетельствовали, что моя сестра проникла в дом через подвал, а выбралась через окно спальни. Они обсудили причиненный ущерб, и мистер Гарви вызвался покрыть его из собственных средств, учитывая страшное горе, постигшее эту семью. Он подчеркнул, что несколько месяцев назад его сосед Сэлмон был просто невменяем, а теперь, по всей видимости, такое состояние передалось и сестре убитой девочки.

Я смотрела, как тают шансы на арест мистера Гави, и одновременно наблюдала за распадом моей семьи, зная, что обстановка накалилась до предела.

Забрав Бакли от родителей Нейта, моя мама притормозила у телефона-автомата возле продуктового магазина «Севен-Илевен» и назначила место встречи: дешевый сувенирный магазин в торговом центре, буквально в двух шагах. Лен был уже наготове. Когда он выворачивал на улицу со своей подъездной аллеи, в доме зазвонил телефон, но он этого не услышал. Сидя за рулем, он думал о моей маме, о том, что их отношения складываются не по-людски, о том, что ему не хватает духу сказать ей «нет», но причины такой неразберихи ускользали из рук — он не мог их ни обмозговать, ни опровергнуть.

Моя мама, проделав короткий путь до торгового центра, за ручку отвела Бакли сквозь стеклянные двери «в кружок» — так называли игровую площадку, где родители могли оставить своих детей, пока делали покупки.

Бакли воодушевился.

— В кружок? Честно? — переспросил он, засмотревшись на своих ровесников, которые лазали, ползали и кувыркались на резиновом ковре.

— А ты сам-то хочешь? — спросила моя мама.

— Очень-очень, — ответил он.

Мама сделала вид, что пошла на уступку.

— Ну, так и быть. — Подтолкнув его в сторону красной катальной горки, она крикнула вслед: — Будь умницей! — Впервые в жизни он у нее остался один.

Сообщив его имя дежурному воспитателю, она добавила, что будет делать покупки на первом этаже, возле «Уонамейкерс».