Милые Крошки

Потом в его микроскопическом мозгу что-то заворочалось:

— Эй! — крикнул он, направив голос в промежуток между болтающихся ног к крохотной отсюда палубе. — Я тут одного увидел!

— Противник! — крикнул Белый Ван Дал в соответствии с древним ритуалом.

Капитан посмотрела наверх и обречённо покачала головой. От ритуала нельзя отступить. Жребий, как говорится, брошен…

— Его увидели первым из наших, и поэтому пусть он будет нашим бойцом, — сказала она. И Маргаритка, стоявшая рядом, увидела, как длинные красные ногти Капитана впились в изящные белые ладони.

Всё пошло косяк-наперекосяк.

* * *

Кассиан между тем действовал с полной уверенностью. Он всегда так действовал, если дело касалось механики. Он сбежал по трапу в машинное отделение и сказал:

— Доложите о ходе работ.

— Ребята на воротах говорят, всё тип-топ, шеф, — сказал один из кочегаров. — Говорят, в любую минуту. Прилив продержится ещё час.

— Хорошо, — сказал Кассиан. Он придирчиво осмотрел шеренги механизмов. Топки горели. Предохранительные клапаны шипели. В котлах номер один, два и три давление было рабочее. Теперь оставалось включить Главный Рубильник, приводивший в действие сервомоторы впускных клапанов номер один, два и три…

Но это — до глупости сложные материи, оставим их Кассиану. Суть же в том, что «Клептоман» был готов выйти в море.

Оставалось только убедить Старшого, чтобы он включил Рубильник.

Кассиан в последний раз подрегулировал нагнетательный клапан и дал отеческий совет кочегару, чья работа пока что была ещё далека от совершенства. Затем, вынув из кармана палочку, он нажал кнопку звонка на кабине управления. Дверь приоткрылась на сантиметр. Сегодня на ней было пять цепочек.

— Чего? — сказал Старшой.

Кассиан отметил, что глаза у него вращаются, а тон, несомненно, враждебный, — не говоря уже о цепочках. Но, как механик, Кассиан глубоко уважал логику. И решение принял, исходя из того, что Старшой в глубине души уважает её так же. Машина действует строго логически. А логика есть логика, и в ней нет места всяким телячьим нежностям.

Это показывает, как хорошо Кассиан разбирался в людях.

— Начальник, — сказал он, — дело такое. Наверху идёт Состязание за вашего Медведя…

— Мой Михаэль! — вскричал Старшой, и глаза его завращались, как лопасти ветряной мельницы.

— …но в вашей власти предотвратить кровопролитие и получить вашего Михаэля назад.

Брови на лунообразном лбу Старшого поползли вверх.

— Ах, да? — сказал он.

— Очень просто, — сказал Кассиан. — Если вы посмотрите на свои приборы, то увидите, что мы подняли пар и полностью готовы к выходу в море.

— Да? — сказал Старший.

— Да. Кроме того, я распорядился, и ворота дока готовы открыться в любую минуту, а прилив — самое подходящее время для безопасного и даже величественного отплытия. Подытоживаю: ваш Медведь здесь, судно готово, ворота открыты, прилив благоприятствует. Так что я прошу вас включить Рубильник, чтобы мы могли смело отправиться туда…

— СТОП! — крикнул Старшой. Его глаза перестали вращаться. Неприятно дрожа, они остановились на Кассиане. — Не могу. Я лицо королевской крови. Состязание есть Состязание. Честь трепует, чтопы я не фключал Рупильник, пока не получу моефо медфедя честными и спрафедлифыми средстфами от попедителя.

— Значит, предпочитаете жить в грязи и чинить паршивые дизели для Белого Ван Дала и Фирмы?

Старшой выпятил длинный подбородок. Вялая белая рука смахнула слезу с щетинистой щеки.

— Молчи, искуситель! — крикнул он. Дверь захлопнулась.

Ну вот, похоже, и всё, — подумал расстроенный Кассиан.

Но это было ещё далеко не всё.

* * *

Ринг устроили между двумя передними трубами четырехтрубного «Клептомана». Он представлял собою брезентовый квадрат, окруженный канатом в бархатном чулке. Канат был натянут в метре над палубой. Митч-Кирпич легко перешагнул его. Шнифер Брякнулл прошёл под ним, даже не нагнувшись. Толпа взревела.

Над рингом прикрепили большие часы, обе стрелки которых стояли на двенадцати. В противоположных углах ринга поставили по деревянному стулу. Митч сел на свой. Секунданты Шнифера — Большой Багаж и няня Пит, только что вытащенный из трубы и до сих пор подслеповато моргавший, — помогли ему вскарабкаться на свой. На ринге появился рефери — Суперинтендант Портового отделения полиции Стулле Ларсен.

— Доброе утро, леди и джентльмены! — закричал он. — И утро действительно доброе, ясное!

— Короче, легавый! — закричала толпа.

(А это была весьма большая толпа. Она окружала ринг, чем дальше от него, тем выше — как кратер вулкана, составленный из людей. Тут были грабители в масках, грабители, одетые нянями, грабители в красно-белых полосатых фуфайках и, конечно же, грабители, одетые строителями, или строители, одетые грабителями, — разницу трудно было заметить, если она вообще была.)

— Ладно! — гаркнул Суперинтендант Стулле. — В красном углу ринга Митч-Кирпич. В другом красном углу ринга… Эй, есть тут у кого-нибудь лупа, ха-ха-ха! Ой! — Суперинтендант вскрикнул и запрыгал по рингу — это Шнифер Брякнулл выскочил из своего угла и больно укусил его за ногу.