Милые обманщицы

Это была цветная распечатка школьного онлайн-бюллетеня. Ханна вгляделась в знакомые лица на фотографии и прочла заголовок: Кейт Рэндалл выступила с речью от имени учеников школы Барнбери. На фото вместе со своей матерью, Изабель Рэндалл, и женихом мисс Рэндалл, Томом Марином.

Ханна заморгала. Ее отец ничуть не изменился с тех пор, как она видела его в последний раз. И хотя сердце екнуло при слове «жених» – интересно, когда была помолвка? – именно образ Кейт вызвал у нее нервную чесотку. Кейт выглядела просто бесподобно – сияющая кожа, роскошные волосы. И она так радостно обнимала свою мать и мистера Марина.

Ханна знала, что никогда не забудет тот момент, когда она впервые увидела Кейт. Эли и Ханна только что сошли с поезда «Амтрак» в Аннаполисе, и поначалу Ханна увидела только отца, который стоял, привалившись к капоту своего автомобиля. Но тут открылась дверца, и из машины вышла Кейт. Ее длинные прямые каштановые волосы блестели на солнце, и спину она держала так, будто с двух лет занималась балетом. Ханну охватило инстинктивное желание спрятаться за столбом. Она посмотрела на свои убогие джинсы и вытянутый кашемировый свитер, с трудом сдерживая слезы. Вот почему отец ушел, – подумала она. – Он хотел иметь дочку, которой можно не стесняться.

– О боже… – прошептала Ханна, разглядывая конверт в поисках обратного адреса. Ничего. И тут до нее дошло. Единственным человеком, который знал о Кейт, была Элисон. Она впилась взглядом в букву «Э» на записке.

«Тофутти Кьюти» заурчал в животе. Она бросилась в ванную, схватила зубную щетку, стоявшую в керамическом стаканчике рядом с раковиной. Потом опустилась на колени перед унитазом и стала ждать. Слезы закипали в уголках ее глаз. Только не начинай все заново, – уговаривала она себя, крепко сжимая зубную щетку. – Ты достойна лучшего.

Ханна встала и уставилась в зеркало. Ее лицо пылало, волосы растрепались, глаза покраснели и опухли. Медленно она опустила зубную щетку обратно в стакан.

– Я – Ханна, и я непревзойденна, – сказала она своему отражению в зеркале.

Но прозвучало неубедительно. Совсем.

17. Утка, утка, утка… гусь!

– Послушай, – Ария смахнула с глаз длинную челку, – в этой сцене ты должен надеть дуршлаг на голову и рассуждать о ребенке, которого у нас нет.

Ноэль нахмурился и приложил большой палец к розовым аппетитным губам.

– Почему я должен носить дуршлаг на голове, Финляндия?

– Потому что, – ответила Ария. – Это абсурдистская пьеса. И все должно выглядеть абсурдно.

– Понятно. – Ноэль усмехнулся. Было утро пятницы, и они сидели за партами в кабинете английского. После вчерашней катастрофы с пьесой «В ожидании Годо» Эзра дал следующее задание: они должны были разбиться на группы и сочинить собственные экзистенциалистские пьесы. Под экзистенциализмом понималась «глупость несусветная». И если кто и был способен придумать несусветную глупость, так только Ария.

– Я знаю, какой абсурд мы можем придумать, – сказал Ноэль. – Пусть наш герой едет на мопеде «Навигатор», и, скажем, после пары пива его заносит в пруд с утками. Ну, он вроде как уснул за рулем, так что только на следующий день до него доходит, что он оказался в пруду. И его «Навигатор» облеплен утками.

Ария нахмурилась:

– Как мы все это поставим? Это невозможно.

– Понятия не имею. – Ноэль пожал плечами. – Но со мной такое было в прошлом году. И это действительно была хохма.

Ария вздохнула. Она выбрала Ноэля своим партнером вовсе не потому, что видела в нем потенциал соавтора. Она огляделась по сторонам, но Эзры поблизости не было, а ей так хотелось, чтобы он наблюдал за ними, терзаясь ревностью. – А что, если один из наших персонажей будет уткой? – предложила она. – Пусть иногда крякает.

– Хм, конечно. – Ноэль записал эту мысль на листке линованной бумаги изгрызенной авторучкой «Монблан». – Слушай, а может, снимем все это на камеру? Я возьму у отца его «Кэнон». И будет у нас фильм вместо этой идиотской постановки.

Ария задумалась.

– А что? Это было бы круто.

Ноэль улыбнулся:

– Тогда мы сможем оставить сцену с «Навигатором»!

– Думаю, да. – Ария задалась вопросом, есть ли у Канов лишний «Навигатор», который не жалко угробить. Наверное.

Ноэль подтолкнул локтем Мейсона Байерса, которого поставили в пару с Джеймсом Фридом.

– Слышь, чувак. У нас в пьесе будет «Навигатор»! И пиротехника!

– Постой. Какая пиротехника? – встрепенулась Ария.

– Круто! – воскликнул Мейсон.

Ария сжала губы. Честно говоря, у нее совсем не было сил для всего этого. Прошлой ночью она почти не спала. Выбитая из колеи вчерашним загадочным посланием, она полночи ломала над ним голову и с остервенением вязала фиолетовую ушанку.