Милый ангел

Я оделась и вышла посмотреть, встала ли Пэппи, увидела, что она крепко спит, прикрыла ее дверь и поднялась наверх. Но в ту самую комнату так и не смогла войти. Я осмотрела три другие комнаты, которые занимала миссис Дельвеккио-Шварц. В унылой спальне вдоль стен выстроились стеллажи, забитые книгами, как у Пэппи. Но что это за книги! Интересно, был ли Гарольд посвящен в эту тайну или знал о ней, но не понимал сути?

– Теперь я знаю, как тебе это удавалось, старая ты калоша, – с улыбкой произнесла я. На полках стеллажей стояли альбомы, пухлые от газетных вырезок со статьями о политиках, бизнесменах, их жизни, скандалах, трагедиях, причудах. Самым старым вырезкам было не меньше тридцати лет. «Кто есть кто» всех англоязычных стран. Альманахи. Судебные материалы. Официальные отчеты «Хансард» о заседаниях парламентов страны и штатов. Все, что, по мнению миссис Дельвеккио-Шварц, могло ей пригодиться, – от биографий видных австралийцев до списков сообществ, ассоциаций, учреждений. Золотая жила для предсказательницы.

Рядом со спальней хозяйки была ниша для Фло – со старой железной кроваткой, голым матрасиком и комодом для одежды. Ни единой картинки со щенком, котенком или феей, никаких признаков, что здесь живет ребенок, – кроме разве что каракулей на всех стенах. Эта каморка походила скорее на клетку умершего животного, чем на комнату ребенка. При этой мысли меня передернуло. Если она убрала белье из кроватки Фло, значит, догадывалась, что Фло увезут отсюда! Неужели это знак, что вне Дома Фло неизбежно умрет?

Кухня – убогий, неряшливый закуток, непригодный для приготовления вкусной еды; с древней, побитой, выщербленной, потрескавшейся плитой и посудой.

Почему она была настолько равнодушна к собственному комфорту? Что это за женщина, которой нет дела до родного гнезда?

Я спустилась на первый этаж, окончательно запутавшись в тайнах и чувствуя, что смерть миссис Дельвеккио-Шварц стала лишь входом в гигантский головоломный лабиринт.

Пэппи уже встала, так что я позвала ее выпить кофе и позавтракать. Да, позавтракать. Нам требовались силы и здоровье, чтобы справиться со всеми делами.

Джим и Боб заглянули к нам по дороге на работу, сказали, что могут остаться дома, если понадобится, но я отпустила их. Тоби я собиралась сказать то же самое, но он не пожелал и слушать меня – похоже, он с самого начала настроился на битву.

– Сегодня я тебе понадоблюсь, – твердил он, сильно побледнев, вскинув подбородок и сверкая ясными глазами.

В ответ я обняла его. Он ответил крепким объятием.

– Прости за вчерашнее, так уж получилось, – пробормотал он.

– Да, понимаю. Садись, у нас уйма дел.

– Забрать тело и организовать похороны, поискать завещание, узнать, где Фло, – и это лишь начало, – перечислил Тоби.

Втроем мы начали с самого трудного. Поднялись наверх и убрались в комнате, залитой кровью.

Тоби позвонил в полицию и узнал, что тело миссис Дельвеккио-Шварц нам отдадут только после того, как судебный патологоанатом подготовит отчет о вскрытии, а для этого понадобится не меньше одной-трех недель. Затем Тоби отправился на поиски Мартина, леди Ричард или еще кого-нибудь, кто знает толк в похоронных бюро и церемониях, – оказалось, никто из нас еще не сталкивался со смертью вплотную и никакого опыта не приобрел. Отец Тоби умер на ферме. Мистер Шварц умер, когда Пэппи еще жила в Сингапуре, а в моей семье с тех пор, как я родилась, не хоронили никого.

Я позвонила в отдел опеки, где выяснили, что я не близкая и даже не дальняя родственница, и отказались предоставлять мне информацию о Фло. Я узнала только, что о девочке заботятся и она в надежном месте.

– Только бы не в Ясмаре! – воскликнула Пэппи, когда я повесила трубку.

Я безвольно обмякла.

– Боже, о Ясмаре я не подумала!

– Фло уже пять, Харриет, ее вполне могли отправить в Ясмар.

Так называется учреждение, куда посылают бездомных или проблемных детей до тех пор, пока их участь не будет решена. В то время его подвергали резкой критике за то, что персонал не предпринимал никаких мер, чтобы отделить беспомощных жертв обстоятельств вроде Фло от неуправляемых, буйных, склонных к насилию девочек, взятых под опеку за всевозможные преступления – от проституции до убийств.

Я позвонила адвокату Джои в ее приемную и для начала спросила о завещании и о том, как быть, если оно не найдется.

– Если в доме и у поверенного завещания не окажется, в дело должны вмешаться государственные органы. В юридических журналах дадут объявления с просьбой помочь в поисках завещания, а тем временем имуществом будут управлять. Постарайся как следует поискать завещание, Харриет, а я помогу чем смогу, – сказала Джои хорошо поставленным, чистым голосом, от которого, наверное, звенели потолочные балки в зале суда.

– Подожди, это еще не все, – заторопилась я. – Ты не могла бы порекомендовать мне юридическую компанию, которая специализируется на делах об опеке детей? Если чутье меня не подводит, завещания мы не найдем и объявления ничего не дадут. Поэтому я буду добиваться опеки над Фло.

Долгое время она молчала, потом вздохнула.