Милый дом

Схватив свою коричневую сумку с кисточками, я попыталась поспеть за ним. Он выскочил из дверей, которые с грохотом ударились о стену. Шелли же осталась в одиночестве томиться в своей ярости, получив глубокую эмоциональную травму.

Мы шли по тротуару. Точнее, мне пришлось практически бежать, чтобы не отставать.

– Ромео, притормози. Куда мы идем? – спросила я, стараясь контролировать дыхание.

Мы остановились у огромного новенького черного пикапа «Додж», и парень открыл пассажирскую дверцу.

– Залезай, – приказал он.

Как только я запрыгнула на сиденье, Роум захлопнул дверцу. Затем забрался на водительское сиденье и завел двигатель. Когда из динамиков полился тяжелый хард-метал, Ромео крутанул руль, и мы выехали с парковки. Я не знала, что сказать. Еще никогда не видела никого настолько разъяренного.

Спустя пару композиций с отвратительно большим количеством басов и хриплых криков побелевшие костяшки пальцев Роума на руле стали расслабляться.

– Ты точно в порядке? – спросил он сдавленным голосом.

– Да. Немного смущена, но в целом все нормально.

– Как она смеет так с тобой разговаривать? Вот же стерва! Какого черта я тратил на нее столько времени? – выплюнул он, ударив кулаком по приборной панели.

– Ты взял слова прямо из моего рта.

Его губы неохотно скривились в ухмылке.

Я прислонилась головой к окну, пока мы петляли по улицам. Город проплывал мимо, словно в тумане, и я попыталась заглушить воспоминания о жестоких словах Шелли, которые попали прямо в цель.

Когда мы остановились возле торгового центра, я отняла голову от окна и повернулась к Ромео. Он, опираясь на руку, смотрел на меня.

– Мол, мне так жаль, что она сказала о твоих родителях. Я даже не могу себе представить, что ты, должно быть, почувствовала. – В его карих глазах плескалась боль.

Я подалась к нему и опустила ладонь на его колено.

– Тебе не за что извиняться.

Он накрыл мою руку своей.

– Неправда. Она отыгрывается на тебе, потому что видит мой интерес. Видела с самого первого нашего поцелуя. Ты теперь ее враг, Мол, и я не могу не извиниться за это. Именно я поставил тебя в такое положение… Теперь она попытается превратить твою жизнь в ад.

Невозможно было не улыбнуться его словам. Я придвинулась ближе и положила голову ему на плечо. Он вздохнул и обнял меня за шею. Я пробежала оценивающим взглядом по его майке (на этот раз синей), выцветшим джинсам и коричневым поношенным ковбойским сапогам. Ему шел этот стиль, как никому другому, – эдакий настоящий деревенский парень.

После нескольких спокойных, уютных минут в его объятиях я подняла голову.

– Роум, с кем ты говорил по телефону там, возле столовой?

Он напрягся и медленно, ровно выдохнул.

– Ты видела?

– Угу.

– Я не хочу об этом говорить.

Я разочарованно вздохнула.

– Ладно. Просто ответь на один вопрос. Это были твои родители?

Его рука на моем плече напряглась, и только тиканье часов на приборной панели нарушало внезапную удушающую тишину. Прошло несколько приглушенных секунд, прежде чем парень прошептал:

– Да.

Я решила на время отложить свои вопросы. Сейчас он был зол, и я видела, чего ему стоило раскрыть даже тот небольшой кусочек информации.

Я выпрямилась, не понимая, куда мы приехали.

– Зачем мы здесь?

Ромео открыл дверцу, взял меня за руку и вытащил на раскаленный асфальт.

– Мы купим тебе новые очки. Пошли.

Я резко остановилась.

– Ромео, я пока не могу себе их позволить.

Его глаза сузились, а ноздри раздулись.

– Я их куплю. А теперь пошли! – Он снова попытался потащить меня за собой.

Я не сдвинулась с места.

– Ромео, я не терплю благотворительности. Я куплю себе эти чертовы очки сама, когда накоплю достаточно денег. Не нужно решать за меня. Я тебе не позволю. Меня беспокоит не бедность, а когда меня из-за нее жалеют!

Он рывком прижал меня к груди и обхватил мускулистыми руками, точно железными тисками, за спину.

– Молли, не зарывайся, мать твою. Своим неудачным броском я косвенно повлиял на то, что твои очки разбились. Я разозлил Шелли, выразив при всех свою симпатию к тебе, а за последние четыре года позволил ее эго слишком раздуться, потому что терпел дерьмо этой алабамской королевы. Я куплю тебе новые очки, и ты позволишь мне. У тебя нет долбаного выбора. Дело не в жалости, а в желании защитить то, что принадлежит мне. – Его жесткий голос не терпел возражений.

В другой ситуации я бы разозлилась, посмей кто-то разговаривать со мной таким приказным тоном, но доминирование Ромео, его желание быть главным и заботливое отношение заставили меня растечься перед ним лужицей прямо там, где я стояла.

Мозолистые ладони пробежались по моим позвонкам и схватили меня за волосы. Роум наклонил мою голову и встретился со мной решительным взглядом.

– Ты меня поняла?

Я смилостивилась и поверженно вздохнула.

– Я тебя поняла.

Нежно поцеловав меня в макушку, Ромео крепко взял меня за руку и повел в торговый центр.

– Просто откиньте голову назад и широко откройте глаза… Да, вот так… и… Получилось? – спросила офтальмолог, когда я с бешеной скоростью захлопала ресницами, чтобы избавиться от избытка раствора.

Мир, казалось, преобразился.