Милый, единственный, инопланетный

— А кто тебе сказал, что они будут регулярными? — Лёлька округляет глаза в искреннем недоумении. — Ты просто с непривычки не разглядела признаков приближающейся грозы. Скоро будешь безошибочно их считывать и предотвращать!

Я с досадой морщусь:

— Каково это — жить в постоянном напряге, “считывая и предотвращая”, можешь себе представить?

Лёлька снова доливает нам вина.

— Почему в напряге? — философски уточняет она. — Ты же жила с ним совершенно нормально целый месяц. Тебя это напрягало?

— Да нет. В общем-то, в этот месяц мне в основном было хорошо. Очень, — вынуждена признать я.

— Вот видишь! — Лёлька торжествующе делает глоток из своего бокала. — А теперь случилась одна-единственная осечка — и ты сразу вопишь и причитаешь, что не справишься?

— Я не воплю и не причитаю. Просто меня это очень напугало, и… и я боюсь повторения.

— Представь, что ты впервые надела коньки, — с воодушевлением предлагает Лёлька. — Только вышла на лёд — и сразу же упала, больно ударившись.

— Что-то я потеряла нить разговора…

— Означает ли это, что ты теперь всегда будешь падать и чувствовать боль? Или же всё-таки научишься этим управлять и получишь массу незабываемого удовольствия от фигурного катания? Это зависит только от тебя. От твоего терпения и желания.

Я ехидно фыркаю:

— Ты не у Руса, случайно, научилась ораторскому мастерству и дару убеждения?

— А что, эти навыки и способности передаются через постель? — со смехом парирует Лёлька.

Снова глубоко задумываюсь, сцепив пальцы в замок.

— На самом деле я просто боюсь, что не смогу всю свою жизнь прожить вот так… то есть с таким, как Илья. Он всё-таки не совсем обычный.

— Да брось! — отмахивается Лёлька. — Это смотря что понимать под обычностью. Женщины впрягаются в заведомо провальные отношения с бабниками, алкоголиками, абьюзерами, домашними тиранами, ревнивцами, чайлдфри, женатиками, — она старательно загибает пальцы. — Но при этом общество называет их всех “нормальными” и “здоровыми” по сравнению с теми же аутистами. А чем, если разобраться, они нормальнее твоего Ильи? Я уж молчу про случаи, когда и вовсе выходят замуж за инвалидов — без рук, без ног, слепых, глухих или немых…

— Ну, не знаю, — с сомнением тяну я. — По-моему, так себе сравнение.

— Вот скажи мне, — глаза у Лёльки вспыхивают. — Часто ли Карик спрашивал тебя о том, чего ты хочешь в постели?

От неожиданности я смущаюсь.

— Ну… на самом деле… не помню… кажется… нет. Вообще не спрашивал, — вынуждена признать я. — Он просто всегда делал то, что ему хотелось. Но я ему всецело доверяла, он ведь опытнее и старше, мне это нравилось.

— И он всегда был обеспокоен прежде всего твоим удовольствием?

— Н-нет…

На самом деле, я иногда подыгрывала Карику, симулируя разрядку, но Лёльке это знать совсем необязательно.

— Вот! — подруга торжествующе поднимает палец вверх. — При этом Карик — нормальный нейротипичный мужчина, как сказал бы Илюха. Что касается твоего нынешнего партнёра… аутиста, — подчёркивает она, — то он всегда идёт навстречу твоим желаниям в постели и настроен на то, чтобы тебе было хорошо. Так почему же в этой ситуации безэмоциональным и бесчувственным наше общество считает именно Илью, а не Карика?

Я не могу не признать её правоту.

— Так что не путай понятия, дорогая, — наставительно произносит Лёлька. — Тебя пугает не совместная жизнь с Ильёй в принципе, вы вполне можете с ним уживаться, как показала практика. Тебя испугал его срыв… как пугает молодую влюблённую жену первая серьёзная ссора с мужем. А ведь ссоры в этой семье вспыхнут ещё не раз. Но они уже не будут восприниматься так трагично. Более того — вчерашние молодожёны научатся их предотвращать…

— За это надо выпить, — оживлённо предлагаю я. Проблема уже не кажется мне такой уж страшной и непреодолимой.

— Чин-чин! — Лёлька улыбается голливудской улыбкой и легонько стукает своим бокалом о краешек моего.

— Ты скучаешь по Илье?

— Очень, — честно отзываюсь я.

— Ты любишь его?

— Конечно же люблю!

— Тебе хорошо с ним или плохо? Или без него лучше и спокойнее?

— С ним мне определённо лучше, чем когда я без него, — поразмыслив, признаю я. Лёлька рассматривает меня с неподдельным удивлением и стучит костяшками пальцев по своему лбу.

— Ну и чего ты тогда выпендриваешься, подруга?

— Не знаю… видимо, с непривычки.

Тем временем мой телефон начинает подавать признаки жизни. Илья что-то прислал!

— Видишь, — довольно изрекает Лёлька. — Он как чувствует, что ты о нём думаешь. Срочно пиши, что любишь его!

Я открываю сообщение и пробегаю его глазами несколько раз, прежде чем до меня доходит смысл написанного.

— Что там? — пугается Лёлька, заметив наконец, как изменилось выражение моего лица.

— Илья пишет… пишет, что ему поступило предложение о новой работе. Более интересной, с куда более высоким окладом, чем сейчас… Это пойдёт только на пользу его карьере…

— И почему ты так скисла? — не понимает Лёлька. — Это же здорово. В чём подвох?

В горле у меня как будто застрял булыжник. Я судорожно сглатываю и хрипло отвечаю:

— Для этого ему придётся переехать в США.

100

НАШИ ДНИ