Милый Эдвард

Несмотря на то что поведение второго пилота иррационально, его можно объяснить. В состоянии сильного стресса часть мозга, отвечающая за новаторскую, творческую мысль, блокируется. Измотанные люди часто возвращаются к привычным, хорошо отрепетированным сценариям.

Конечно, в рамках тренировок пилоты должны практиковать ручное управление самолетом на всех этапах полета, однако в реальности оно чаще всего применяется при малой высоте – взлете, посадке и маневрировании. И поэтому неудивительно, что второй пилот пытается управлять самолетом так, как если бы они летели близко к земле, даже если подобная реакция плохо применима в сложившейся ситуации.

Самолет теперь достигает своей максимальной высоты. Двигатели работают на полную мощность, нос приподнят вверх под углом 18 градусов: на мгновение Airbus выравнивается, а затем вдруг резко начинает спускаться вниз.

– Мне нужно воспользоваться туалетной комнатой, – говорит Линда.

– С ума сошла, девочка? – отвечает Флорида. – Нельзя вставать с места.

– Доктор ходила в первый класс и вернулась.

Линда шаркает ногами в тех сантиметрах свободного пространства, которые у нее есть. Девушка знает, что ее слова звучат словно капризы. Она и чувствует себя капризной. Когда самолет вздрагивает, колокольчики на юбке Флориды звенят, как сигнал тревоги. Линде неудобно в кресле: ремень сжимает ее бок. Она в ловушке. Она никогда не попадала в такую сильную турбулентность. Ей хочется позвонить Гэри и спросить, был ли у него когда-нибудь настолько тяжелый перелет.

Флорида пристально смотрит на нее:

– Та дама пошла туда, потому что кто-то умер.

– Это неправда. Почему вы так говорите?

– Она вернулась слишком быстро, чтобы спасти кого-нибудь. Когда она оказалась в первом классе, то увидела, что уже ничего не исправить.

Линда извивается, пытаясь найти утешение. Это безумный разговор, слишком безумный, чтобы его вести. На этом самолете никто не погиб, ничего такого не случилось. Не может быть, чтобы она застряла в этой летящей металлической пуле с мертвым человеком. Невозможно, чтобы биография ее ребенка включала в себя этот факт.

Когда они приземлятся, она напишет жалобу. На кого-нибудь, но не на пилотов – проявлять к ним неуважение явно не стоит. Однако кто-то облажался, и теперь она беременна и одна и вынуждена слушать звон крошечных колокольчиков.

ДЕКАБРЬ 2016

Однажды у Эдварда состоялся особый разговор с доктором Майком, который он, пожалуй, запомнит на всю жизнь. Это случилось вне обычного сеанса: в субботу они столкнулись в торговом центре.

Эдвард и Шай пришли туда утром, потому что Шай записалась в салон – ей хотелось покрасить волосы в ярко-розовый цвет, чтобы позлить Бесу.

– Запомни меня такой, – сказала она, и Эдвард отнесся к ее словам со всей серьезностью.

Девушка, стоявшая перед ним, была ростом примерно метр семьдесят, с худощавым телом бегуньи. Шай надела джинсы и куртку для сноуборда, хотя она никогда в жизни не каталась ни на лыжах, ни на сноуборде. Ее каштановые волосы достигали подбородка.

Шай выглядела как женщина, которой она когда-то станет, с добрыми глазами, свирепевшими, если кто-то переходил ей дорогу. Она редко носила очки, потому что предпочитала контактные линзы. А ямочка на щеке по-прежнему служила барометром, с помощью которого Эдвард определял ее настроение.

– Понял? – спросила Шай.

– Понял.

– Что ж, погнали!

Спустя девяносто минут после начала процедур Шай все еще не было и не будет по крайней мере еще час, и Эдвард решил побродить по магазинам, как вдруг увидел доктора Майка. Старые знакомые удивленно улыбнулись друг другу, и Эдвард заметил, что стал на несколько дюймов выше терапевта. Когда доктор предложил угостить Эдварда чаем или кофе, тот согласился.

Заказав напитки, они встали у окна в модной кофейне. И то ли из-за неожиданной встречи, то ли из-за того, что Эдварду несколькими днями ранее исполнилось шестнадцать, он решился на откровенность.

– Мне кажется, что я уже должен был все пережить, – сказал он. – Все остальные забыли о рейсе. Почти все. Но я чувствую, что все еще думаю об этом все время.

Доктор Майк долго помешивал кофе. У окна толпились люди. Трое бородатых мужчин сгорбились над своими телефонами. Беременная женщина с малышом, чьи волосы были заплетены в афрокосички, медленно проходила рядом. Эдвард почувствовал, как бьется в груди его сердце, почувствовал, как тепло чая просачивается сквозь чашку в кожу его руки.

– То, что случилось, отпечаталось в твоих костях, Эдвард. Оно живет под твоей кожей. Это никуда не денется. Это теперь часть тебя и будет частью тебя каждый миг, пока ты не умрешь. То, над чем ты работал с тех пор, как я впервые встретил тебя, – это научиться жить с этим чувством.

14:12

Поскольку второй пилот тянет ручку управления на себя, нос самолета остается задранным вверх, что снижает скорость, необходимую для эффективного управления. Турбулентность продолжает давить на корпус, и становится практически невозможным удерживать крылья на одном уровне.

– Черт возьми, я теряю управление. Я потерял управление! – кричит второй пилот.