Милый Гектор

Кутафина (вынимает очки, долго рассматривает фотографию). Эта.

Следователь. И что дальше?

Кутафина. А дальше подходит ко мне и: «Как мне тетю Крышкину повидать?». А я ей: «Не торопись, далече она». — «А где?» — «А так, — говорю, — ежели ты крещеная, то на том свете твоя тетя. А ежели нет, то, стало быть, и никто не знает. Словом, господь прибрал». — «А как, — спрашивает, — прибрал он ее, господь-то?» — «А так, — отвечаю, — разбойника послал. Тот ее по голове. Много ли старухе надо?! Тебе, — говорю, — при твоей комплекции и рельсом ежели по голове — все сойдет. А нашу сестру и колбасой чахлой каковской насмерть зашибить можно». — «А не забрал ли он у нее чего? — спрашивает. — Может, драгоценности какие старинные». — «А что у нее брать, у Матвевны? Ложка какая-то старинная да стекляшка, что на шее болталась, голубая. Стекляшку голубую сорвал, — видать, по злобе, что денег не нашел. А ложку не взял».

Следователь. Про стекляшку она вас спросила или вы ей рассказали?

Кутафина. Вроде бы я рассказала. А может, и нет.

Следователь. Что дальше?

Кутафина. «И как, — она спрашивает, — разбойника не изловили?» — «Нет, — отвечаю, — небось за другими старухами охотится. Так что, если ты ей родня, могу показать, как на кладбище идти. А если разбойником интересуешься — иди в милицию». А она меня не слушает: повернулась — и стрекача.

Следователь. Вспомните, Варвара Митрофановна: может быть, еще кто покойную соседку вашу навещал?

Кутафина. Никто. Скучная она была. Окромя докторши, Валерии Андревны, никто не навещал. Хорошая докторша: какую болезнь ни скажешь, от той и лечит. Хотя вспомнила! В прошлом году один приходил. С виду приличный. Вчера фильм по телевизору смотрела: один там очень приличный был… А пять человек до смерти замучил. Душегуб. На тебя похож. Тоже улыбался.

* * *

Индейкин выключил компьютер:

— Что скажете?

— А то, что бабка права. Я похож на душегуба. Виски хотите?

— Немного.

Ржавцев подозвал бармена:

— Два дубль «Чивас» и две маленьких содовой.

Бармен принес два стакана и две бутылки.

— За наш с вами труд полуночников? — предложил Ржавцев.

Индейкин согласился.

Ржавцев показал на бармена:

— Как вы думаете, кем он был до того, как стал барменом?

— Не знаю. Может быть, боксером.

— Ошиблись. Он десять лет работал преподавателем французской литературы в лицее. Потом решил, что работать барменом выгоднее, у него большая семья. Вы не умеете разбираться в людях, Индейкин.

— Так помогите мне. Вот та же Зайчикова. Что она за человек? Почему она вдруг поехала в Москву? Нашла Барсукова, Таганкина, Константинопольскую. Потом поехала в Канузино к Кутафиной. Какие цели она ставила перед собой?

— Попытаюсь объяснить. Из беседы со следователем она поняла, что со мной приключилась какая-то неприятность.

Тешу себя надеждой, что на какое-то время она стала похожей на прежнюю Лену, заботливую, вполне вменяемую. И она начинает искать. Разочарование. Потом узнает про Антонину Матвеевну — трагедия… Словом, грустная история. Все в миноре…

— В миноре… И в неправде. Вам не надоело придумывать всякие небылицы, Ростислав Романович? Расскажите наконец, как все было на самом деле. Что произошло во время вашей беседы с Зайчиковой? Вы же не будете отрицать, что встречались с ней.

— Не буду. Я с ней действительно встречался.

— Восьмого марта?