Милый Гектор

Решили, что в Канузино лучше добираться на двух электричках: в поездах проводники могут его запомнить, а электричка — проходной двор. Выходит, правильно решили. Если бы не пирожок, не поймали бы вы Барсука.

Утром, за день до отлета в Амстердам, я посадил Барсука на электричку, пожелал счастливого пути.

А сам — в библиотеку. Для алиби. Дело по-всякому могло обернуться. С такими людьми связался! От них всего можно было ожидать. Я нарочно прожужжал все уши нашей библиотекарше, что интересуюсь «Разбойниками» Шиллера. Я знал: если что случится, следователи найдут библиотеку, где я взял книгу, и сами обеспечат мне алиби.

Барсук позвонил в четверть четвертого, голос дрожит:

— Стекляшка у меня. И еще. У старухи из шкатулки я взял письма. Интересные. Покажу тебе сегодня в ресторане. Давай встретимся до прихода Таганкина.

Я согласился. Договорились: в вестибюле в половине седьмого.

Теперь оставалось ждать звонка Гвоздя.

* * *

Гвоздь позвонил, как и договаривались, в пять часов:

— Камень достал?

— Достал. Но за ним надо съездить. Просто съездить и взять. Сможешь?

— Если надо…

— Надо сегодня вечером сгонять в город Канузино.

— Где такой?

— Километров сто пятьдесят от Москвы. Там на вокзале к тебе подойдет женщина в синем платье. Спросит, ты от кого. Ответишь, от Ржавого. Она отдаст тебе кулон. Как получишь камень — назад в Москву.

— Сделаю.

Он обрадовался, понял: возьмет камень — и потом ищи его как ветра в поле.

— И вот еще, — продолжал я. — Машина у тебе заметная. Я тебе достану легковушку. Жди меня в вашем общежитии сегодня в половине одиннадцатого.

На том и простились.

Отдавать бриллиант Гвоздю я, разумеется, не собирался и решил всучить ему что-нибудь похожее на старушкин кулон. Поехал в магазин для молодоженов на Ленинградке. Там продавали стекляшки разных цветов и размеров. Выбрал я голубую стекляшку, её вполне можно было выдать за кулон.

Потом я поехал домой, поговорил со старухами у подъезда. Если, что случится, они скажут, что днем я был дома. Потом стал думать, как обеспечить себе алиби на ночь. Я вспомнил про эту тыкву Константинопольскую. Позвонил. С ней договориться вместе провести ночь — легче, чем с юным пионером о полете на Луну.

34. Последний день

— Я не утомил вас подробностями?

— Нет. Продолжайте.

— Потом я поехал в «Метрополь». Барсук ждал меня в вестибюле. Он начал было излагать, как всё у него получилось, но я его обрезал: покажи камень. А он начал юлить: «Алмаз маленький-маленький — толку от него никакого. А в письмах, что забрал у Крышкиной, наводка на большой жёлтый алмаз. Большой. Дорогой. Он в Чехословакии у родственницы Крышкиной». Потом отдал мне письма.

— А алмаз не показал?

— Не показал. Сказал, что спрятал дома. И начал юлить: «Вернешься из Бельгии, купишь путевку в Чехословакию, достанешь желтый камень, разберемся с обоими камнями.» Я понял: камень он мне просто так не отдаст. И предложил: Хочешь, я тебе за него долларами заплачу?». Глазенки у него забегали. Вы правильно его охарактеризовали: жадный, недоверчивый.

— Он согласился?

— Согласился. Договорились встретиться на следующий день в шесть утра напротив его дома у киоска Союзпечати. В это время появился Таганкин, и мы пошли в зал желать мне счастливого пути. В ресторане сидели до десяти. Я действительно тогда ничего не пил, потом нужно было садиться за руль.

— Что дальше?

— Мы расстались, и в одиннадцать я уже был около дома Таганкина. Ключ от его машины я сделал еще в прошлом году. Была мысль над ним пошутить.

— Да, по шуткам вы специалист.

— Стараюсь. Открыл машину — и во Мневники. Гвоздь меня уже ждал. «Запомни, — напутствовал я, — женщина в синем платье. И еще: может так случиться, что она уедет в Москву раньше, чем ты приедешь. Не беда. Она все равно передаст мне камень. Встретимся в Москве».

— Зачем вы отправили Гвоздева в Канузино?

— Небольшая наводка — и ему будет трудно отвертеться, что не он шлепнул старуху. И кто это ездил на нашей машинке в Канузино? И кто это нашу бабушку шлепнул?

— Что дальше?

— Он довез меня до Сивцева Вражка, я дал ему номер телефона Константинопольской. Договорились встретиться утром в Чертаново на углу Варшавки и Подольских Курсантов, машину он должен оставить у метро «Пражская».

— Таким образом, Гвоздев — за бриллиантом, а вы — к Константинопольской. Правда, очень длинная фамилия,

— Очень длинная. Провел я ночь у неё, изучал карту Чехословакии, нашли мы с ней этот Часлав. Поговорили о кельтах.

* * *

Позвонил Гвоздь без пяти пять. Волнуется:

— Она не пришла. Что делать будем?

Я его успокоил:

— Кулон при мне. Через четверть часа буду на месте.

Вызвал такси — и в Чертаново. Гвоздь уже ждет.

Взял он мою стекляшку, покрутил и остался доволен. А потом выложил мне кипу долларов. Я сосчитал. Девять тысяч триста. Потом еще немного франков.

Отдал он мне ключи от машины, на прощанье хлопнул по плечу и дружески предупредил:

— Ты, бродяга, смотри, за кордоном поосторожней. Там, говорят, болезнь новая объявилась.

Простился я с ним — и к Барсуку.

Тот вручил мне камень. Я сделал вид, что расстроился.