Милый мой Игнатиус

К сожалению, а может к счастью, утверждать не возьмусь, у Соловья были другие планы. Он встал возле двери, потрогал ручку и осторожно потянул её на себя. Я ждал скрипа — не дождался — вместо него фойе наполнилось стрекотом компьютеров и зудящим писком мониторов. Кто-то из охранников обернулся к двери, я услышал тревожный возглас: «Лёха, глянь!». Но глянуть Лёха вряд ли успел. Соловей свистнул, к писку мониторов прибавился звук упавших тел. Я насчитал только два шлепка, видимо, двое охранников стояли, а третий сидел.

Отголоски свиста долетели и до нас. Уши слегка придавило, как будто я нырнул в бассейн на глубину четырёх метров, в висках запульсировали вены, но этим воздействие на меня и ограничилось. Жабоид и Коклюшка отреагировали ярче. Дмитрий Анатольевич затрясся в ознобе и задышал часто, однако не повалился, как в прошлый раз, устоял, а Коклюшка выдохнула судорожно и тоже немного потряслась. На них, не смотря на расстояние, свист действовал сильнее, теперь понятно, почему прибежал прилизанный.

Не опасаясь, мы покинули коридор и подошли к сторожевому пункту. Я оказался прав. На полу лежали двое в чёрной форме, третий в виде обмякшего куля распластался на стуле возле консоли с мониторами.

— А чё они не двигаются? — спросил я. — Вроде трястись должны. Нет?

— Это же людины, — презрительно усмехнулась Коклюшка. — До утра они всяко не двинутся.

Четыре или пять дней назад, точно уже не помню, я сам был людином, и чувства солидарности с представителями своего бывшего рода ещё не утратил, поэтому слова этой девицы с мочалкой на голове мне показались обидными. Я промолчал, не ответил, но камешек в душе затаил.

Самая сложная часть пути оказалась пройденной. Хотя если считать сложным то, что было до этого момента, тогда дальше нас ждали водка, девки и Мальдивы, а меч из ячейки Мораны нам должна принести не иначе как сама директор банка. Подобная перспектива меня порадовала и я улыбнулся.

По лестнице мы спустились вниз на два пролёта и оказались в неком подобии заброшенной штольни: низкие давящие потолки, которые вот-вот упадут на плечи, воздух со вкусом плесени и пыли, ощущение потери. По бокам находились двери с номерами: «001 – 087», «088 – 163», «164 – 211» и так далее. Номера ячеек.

Соловей повернулся ко мне.

— Нам какой нужен?

— Девятьсот восемнадцать.

Дверь с этим номером оказалась последней. Коклюшка поколдовала с замком и открыла его безо всяких усилий, и ещё покосилась на меня, мол, я и не такое умею. В том, что она умеет и не такое, я не сомневался, но проверять её умения не хотел. Во-первых, могло прилететь от Соловья. То, что мне повезло один раз, не означало, что повезёт дважды. Соловей мирянин, витязь, опыт поединков у него большой. А во-вторых, я по-прежнему люблю Василису, и другие мне не нужны.

Массивные петли скрипнули, жабоид щёлкнул пальцами, зажёг свет, и я увидел помещение со сводчатым потолком и небольшим столиком посередине. Серо, мрачно. В кирпичную кладку стен были вмурованы ячейки, на крышке каждой крепился номерок. Коклюшка повела по ним пальцем и ткнула в один: наш. Соловей двинулся вперёд, жабоид наоборот отошёл на шаг назад, глаза загорелись красным. Коклюшка взялась за крышку.

— А как же заклятье Берегини? — спросил я.

— Ну открывай, — хмыкнула она, уступая мне место первооткрывателя.

Преисполненный важности, я потянул за ручку и вытянул ячейку целиком. Внутри было пусто.

Глава 14, в которой мы становимся изгоями

Соловей оттолкнул меня, заглянул внутрь, над его плечом завис жабоид, и оба воскликнули в один голос:

— Где меч?

Я вскинул руки в защитном жесте.

— Меня не спрашивайте, я всё время с вами был.

Коклюшка, не менее удивлённая, тоже заглянула в пустоту.

— Может ячейка не та?

Мы кинулись лихорадочно вскрывать и осматривать остальные ящики. Чего только в них не было: деньги, драгоценности, документы, фотографии. Если сесть и разобраться во всём спокойно, то можно стать обладателем многих тайн и многих миллионов долларов, но не это нас сейчас интересовало.

— В других камерах смотреть будем? — спросила Коклюшка и, видя нерешимость Соловья, поторопила. — Думай скорей, а то время идёт. Нам ещё уходить.

Соловей достал телефон. Я усомнился, что сигнал пробьётся сквозь толщею местных стен, да ещё с высоты ниже уровня моря, однако пробился.

— Константин Константинович… Да… Нет. Но тут ещё восемьсот ячеек… Нет… Понял… Сделаю.

Он убрал телефон и посмотрел на Коклюшку.

— Уходим.