Миметика глупости

«Ты» значительно ближе к «мы», нежели «он». «Ты» почти такой же, как и «мы», только он обладает наибольшим суггестивным воздействием, которое ему даёт «мы». Эта близость к «мы» долгое время мешало «ты», оно было меньше, чем «мы», вождя призывали на время, его избирали, могли и заменить; или выбирали несколько вождей. Вожди же всегда желали быть единственными и несмещаемыми, ибо суггестивное воздействие их в таком случае неограниченно. Справедливости ради следует сказать, что общество (или мим «мы») долго сопротивлялось развитию «ты». Идея одного, несменяемого, а тем более наследственного вождя была очень долго недоступна людям. Даже их мифология рассказывала о множестве богов, которые тоже могли быть изгнаны с Олимпа.

Для победы «ты» над «мы» потребовалась новая идеология — монотеистическая религия, в которой бог не мог быть смещён со своего поста, поскольку альтернативы не было. Точно также внедрялось представление, что нет замены земному наместнику бога на земле. Казалось, что осуществились мечты вождей, однако победа «ты» не могла бы произойти без развития «я», причём не только у правителей, но и, к полному неудовольствию руководства, у плебса. Пусть и малоразвитое, но это «я» вырывало плебс из «мы» и он хоть иногда, хоть робко, но осмеливался на самостоятельные, другие, не те, что ему навязал вождь, мысли, а мы знаем, что происходит, когда солдат начинает думать…

Базисные мимы: язык и «мы и они», создали основу для социального развития общества, дозревшего уже до земледелия, животноводства и избытков производства, которые нужно было перераспределять. Соответственно, возникли новые мимы, мимы второго порядка. При этом следует отметить, что первыми возникли именно социальные мимы, когнитивные потребовались человечеству существенно позже. В сфере производства общество очень долго обходилось имами, да и сейчас они продолжают играть здесь существенную роль.

Мим «мы и вы» породил группу мимов, регулирующих отношения между фратриями и племенами. Это были мимы-табу. Ещё не существовала бюрократия, то есть полиция, вождь, дружина и не было никого, кто бы следил за порядком и миром в племени. На этом этапе развития все члены племени были одновременно и полицией и поднадзорными: мимы эффективно об этом заботились.

Естественно, что первый подобный мим-табу должен был воздействовать на что-то существенно важное для людей. Мим выбрал секс, вступив, таким образом, в борьбу с первыми репликаторами. Мим экзогамии запретил инцест, то есть браки внутри фратрии. Именно так, под инцестом тогда понималось не сексуальные отношения между близкими родственниками, а между членами фратрии.

Появление первого запрета сняло, в какой-то степени, напряжение во взаимоотношениях между фратриями, но, одновременно, повысило напряжение внутри фратрий. Человечество, или мимы, решили эту задачу достаточно элегантным способом: всегда нельзя, но иногда можно. Всегда нельзя, но во время оргий, вакханалий, карнавалов можно. Позже возник ещё один вариант: всем нельзя, но некоторым (вождям, князьям, царям, рабовладельцам, начальникам...) можно.

До возникновения мима экзогамии у людей не было необходимости в беспорядочных половых связях, что убедительно показывает пример уже вышеупомянутого племени хадза, у которого не существует вообще никаких сексуальных табу и, вместе с тем, не зная о запрете «не возжелай жены ближнего», они не живут в промискуитете и, более того, придерживаются половой верности! Члены племени образуют достаточно устойчивые супружеские пары, на 98 процентов моногамные. Продолжительность жизни в паре может длиться от нескольких лет до целой жизни. У хадза нет неверности, поскольку, когда один из партнёров утрачивает интерес к другому партнёру и находит ему замену, хадза просто «разводятся», фигурально говоря, поскольку института брака у них тоже нет. Без сцен и раздела имущества, поскольку и такового не существует. Детей тоже не делят. Во-первых, потому что дети во многом воспитываются коллективно племенем, во-вторых, потому что родители сохраняют свободный контакт с детьми.

Пример хадза убедительно показывает, что человек по природе своей вовсе не склонен к беспорядочным сексуальным связям. Он является суксессивным, последовательным моногамистом.

Практически одновременно возник другой мим-табу, необходимый для выживания племени — «не убий». И снова мимы покусились на естественный для человека способ разрешения конфликтов — путём элиминации оппонента. Впрочем, этот мим с момента его возникновения всегда означал: этих нельзя убивать, а вон тех — можно.