Мимикрия

Я слышу обрывок фразы «передавай ей от меня привет» и понимаю, что разговор со стариком закончился. Провожаю его улыбкой и позволяю Шону вести меня дальше. Еще пара шагов – и перед нами необъятной глыбой вырастает какой-то мужчина. Он представляется Говардом и, добродушно улыбаясь, крепко сжимает мою руку. Ладошка у него пухлая и влажная, мне хочется поскорее вытянуть кисть, но вместо этого я отвечаю ему улыбкой. Я умею производить хорошее впечатление, если нужно. Мои уши уже привыкли к надрывающемуся звонку телефона и общему гулу голосов, теперь я могу различить, что говорит Говард. Он спрашивает, как меня зовут и как давно я знаю проныру Шона. Я впервые слышу, чтобы кто-то называл Шона пронырой, хотя те двое друзей, с которыми он сидел в баре в день нашего знакомства, – единственные, кого я знаю. Но теперь он привел меня в свою семью – редакцию журнала «Фокус».

Я не успеваю дать ответ Говарду, и, судя по тому, как он смеется какой-то шутке Шона, едва ли он в нем нуждается, когда в комнате раздается пронзительный женский крик:

– Чтобы через десять минут у меня на столе был план второй тетрадки!

Ее голос режет слух, потому что звучит в полной тишине. Но теперь, когда дверь с хлопком закрылась, комната снова наполняется голосами.

«Она сегодня не в духе… Будь лапочкой!» – слышу напутствия Говарда, и только подойдя к двери с надписью «Главный редактор Долорес Колинз», я понимаю, что он их адресовал не Шону, а мне. Во рту пересохло, а в ушах теперь я слышу стук сердца. Он перебивает все остальные звуки. Мне страшно.

– Долли, можно к тебе на минутку? – заискивающе спрашивает Шон, просовывая в щелку голову.

Вероятно, она дает согласие, потому что он тащит меня внутрь. Наверное, я должна что-то сказать, хотя бы поздороваться, но язык отказывается поворачиваться. Я, как немая, смотрю на нее, часто хлопая глазами. Со стороны я выгляжу, скорее всего, дурой, но они, кажется, этого не замечают. Шон оставляет меня стоять в дверях, а сам идет к невысокой худощавой женщине средних лет. На ней элегантный брючной костюм, туфли, очки в роговой оправе. Она выглядит в точности так, как мне мечталось. Разве только явно старше меня и жгучая, коротко стриженная брюнетка. Крепко сжимаю блокнот в руках, одергиваю майку и наконец позволяю себе взглянуть ей в глаза.

– И откуда ты такая взялась? – спрашивает она, присаживаясь на край своего стола. Шон стоит рядом с ней и глазами пытается мне что-то сказать. Я его не понимаю. – В нашей профессии молчанием ты себе на хлеб с маслом не заработаешь!

– Добрый день, – произношу я каким-то чужим голосом.

– Интересное начало, – ухмыляется она, и в этот момент в комнате раздается звонок телефона.

Она оценивающе смотрит на меня, дотягиваясь до аппарата. Длинная черная спираль, соединяющая красный телефон с трубкой, раскачивается над столом, притягивая мое внимание. В этот момент мне хочется смотреть на что угодно, только не на Долорес. Воспользовавшись заминкой, Шон подходит ко мне. Он недоволен мной. Я его подвожу.

– Мистер Герра, мы договаривались о встрече завтра, у нас сегодня номер верстается, – когда Шон перестает шипеть на меня, мы слышим обрывок фразы Долорес, от которой в глазах Шона появляется опасный блеск. – Хорошо, я перезвоню.

Телефонный разговор закончился, и Долорес Колинз вновь пронзает меня своим колючим взглядом. Наверное, мне нужно что-то сказать. Я вижу, как Шон подходит к ней, что-то говорит, но у меня в ушах только стук сердца. Да что со мной такое?

– Я хочу и могу быть журналистом, – произношу я.

Теперь Шон тоже смотрит на меня. И я понимаю, что нужно говорить. Это происходит неожиданно, но парадокс в том, что заранее я бы этого никогда не придумала:

– Шон мне много о вас рассказывал. О том, какой вы профессионал и замечательный руководитель. Мне очень нравится этот журнал, да что там нравится – я ваша фанатка. Но я и представить не могла, что когда-нибудь смогу оказаться здесь, смогу познакомиться с вами лично. Простите меня за эту заминку, но можете быть уверены, этого больше не повторится. Я быстро учусь.

Эта маленькая речь лишает меня сил. Во рту снова становится сухо. Едва ли я смогу что-то добавить, но Шон приходит мне на помощь. Он хлопает в ладоши и с неестественно широкой улыбкой обращается к Долорес. Он говорит обо мне, я это знаю, но сердце так стучит в груди, что по коже бежит мороз. Я знаю, она уже все решила. Я ей не нужна. Она выставит меня за дверь и вслед громко крикнет что-то оскорбительное, чтобы все вокруг проводили взглядом мою постыдную капитуляцию. И о чем я только думала?

– Ты справишься? – ее голос режет меня по живому, но это не то, к чему я готовилась.

Еще мгновение – и мой рот самопроизвольно откроется в удивлении, брови уже поползли на лоб, но я вовремя беру себя в руки. У меня нет времени на раздумье. Второго шанса у меня не будет.

– Да, конечно, – соглашаюсь я, хотя понятия не имею с чем. – Я все сделаю.

Только выйдя из кабинета со списком вопросов в руках, я осознаю, что я сегодня беру интервью.

– Увидимся вечером, не подведи! – подбадривает меня Шон.