Мимикрия: Ирбис

На печке зашумел чайник. Марон утешительно погладил Геллу по пшеничным волосам и встал. Пока он накрывал на стол, маленькая непоседа начала бегать по помещению. Поскольку кухня, спальня и прихожая являлись одним общим помещением, разгуляться было где. Пробегая мимо стола, девочка задела стул, тот качнул стол и кружка с кипятком опрокинулась. Горячая жидкость брызнула во все стороны и попала на руку Геллы. Та вскрикнула и схватилась за маленький ожог. Заметив это, Марон подбежал к ребенку и начал осматривать ранку.

— Ничего страшного, — сказала девочка и высвободила кисть, — Не волнуйся за меня. Я сама виновата. В конце концов есть вещи пострашнее ожогов.

В этот момент она выглядела такой взрослой, что с трудом верилось, будто это девочка семи лет. Гелла присела за стол и нахмурилась.

— Я очень волнуюсь за тебя. Завтра первый бой. Как думаешь, справишься?

Марон и сам немного волновался. Но, насколько он смог понять, первый уровень — это легко.

Мужчина утвердительно кивнул. В ответ Гелла улыбнулась и, спрыгнув со стула, обняла мужчину.

— Желаю тебе удачи, Злой.

От нежданной нежности мужчина смутился. Он так отвык от человеческого тепла, что с трудом мог принимать объятья. Слегка похлопав девочку по спине, мужчина дал понять, что принимает пожелание удачи и благодарит за него.

Когда Гелла убежала домой, Марон начал тренировку. Он стал заниматься спортом с того дня, как увидел собственную вольную, и всего за семь дней смог привести себя в форму. Мужчина все еще был худым и слабым, но, повторив технику ударов по основным болевым точкам, имел большие шансы, даже против увесистых противников.

Стараясь не забивать голову и мышцы в этот день, Марон сделал лишь легкую зарядку.

После обеда за рабом пришел Жуд с Мазуром и отвели к повозке. Закрытый кузов мешал проследить дорогу и осмотреть окрестности, но Марону это и не требовалось. Мужчина морально готовился к первому бою, сгорая от любопытства, что из себя представляют западные бои.

Когда повозку прекратило нещадно трясти, мужчина понял, что прибыл к месту проведения боя. Жуд и Мазур проверили кандалы, надетые еще у хижины, и повели новоиспеченного Дрейкера к рингу.

Место, где проводились встречи Дрейкеров первого уровня, с трудом можно было отличить от свинарника. Мусор, плевки и окурки, вот чем был застелен ринг для предстоящей драки. В воздухе пахло потом и алкоголем. А если ветер дул с юго-востока, слышался легкий аромат рвоты. Над окруженным грязными лавками месте не было навеса. От зрителей Дрейкеров отделяла лишь невысокая оградка, сделанная скорее для того, чтобы обозначить границы ринга, чем защитить посетителей от случайных травм.

Проходя между лавок, Марон смог оценить болельщиков. Подавляющее большинство были настолько пьяны, что вряд ли понимали, где находятся. Казалось, на лавках собрались все отбросы запада, хотя судить об этом Марону было сложно, ведь за три года он общался лишь с плантаторами и их управляющими.

Когда иужчина дошел до центра ринга, его остановили и сняли кандалы. Спустя минуту вдали показался противник. Он угрюмо плелся к месту проведения боя, гремя кандалами. Сначала Марону это понравилось. Противник производил впечатление человека неамбициозного и даже отстраненного. Но когда мужчину вывели на ринг, сердце Феодала сжалось. Его оппонентом оказался до ужаса истощенный пожилой мужчина, который понимал, что с ринга на своих двоих не выйдет. Но самое ужасное, ему было все равно. То, что вначале Марон принял за отсутствие амбиций, оказалось полной аппатией.

Руки и лицо тощего раба было густо покрыто татуировками и шрамами, и было непонятно, чего на нем больше. Оставалось только догадываться, по какому жизненному пути пришел этот человек на ринг, но то, что пережил, сломало его.

Когда прозвучал сигнал к началу боя, оппотнет не двинулся с места и даже не поднял кулаки. Он безвольно стоял на другом конце ринга, готовясь к избиению. Марон растерялся. Не так он себе представлял бои. Бывший Феодал обернулся и увидел, что публике наплевать на то что происходит. Кто-то пел невнятные песни, кто-то громко смеялся, многие разговаривали, обильно приправляя речь нецензурной бранью.

— Начали, — гаркнул кто-то справа.

Марон обернулся и увидел мужчину, лицо которого было обильно покрыто шрамами. Казалось, какой-то дикий зверь полоснул его по щеке когтями.

— Бей его, — невнятно выкрикнул какой-то пьяный зритель.

Но Марон не мог. Перед ним был не боец, а жертва. Внезапно со стороны спины тело обожгло хлыстом.

— Двигайся «Светлолицый»! — гневно крикнул человек со шрамами.

Марон почувствовал, как по спине потекла кровь.

«Сто золотых», — сказал он сам себе и пошел вперед.

Покрытый татуировками мужчина приподнял руки, делая вид, что защищается. Но это не помогло. Марон подскочил к оппоненту и нанес удар ладонью по подбородку. Это был очень простой удар, для которого не требовалось прилагать больших усилий, главное знать, как и куда бить. Получив отлично вывереный хлопок, оппонент упал как подкошенный.