Мимикрия в СССР

В одном заводе начальник был большим любителем красоты и порядка. Ему не нравилось, что сотрудники завода понастроили курятники и свинушники возле своих домов. Сделанные из строительных остатков, глины и соломы, они портили, по его словам, "архитектурный ансамбль" завода, даже на задворках. Сотрудники не хотели расставаться с курами, живя в степи, далеко от селений, им трудно было доставать яйца и птицу, но командир не сочувствовал и один раз, когда его очередной приказ о разрушении пристроек не подействовал, он сам вставши ночью, пошел и с помощью керосина поджег несколько курятников и свинарников. На заводе поднялась страшная суматоха: свиньи кричали, куры кудахтали, а хозяева разбивали топорами курятники, стараясь как можно скорее выпустить обезумевших от ужаса животных на волю. Сережа подозревает, что именно его приезд был последней каплей, переполнившей чашу терпения начальника, потому что "Аутодафе" было устроено на другой день после этого.

На другом заводе, присланный на работу студент стал ловить и есть змей, он пек их на углях костра. Узнав об этом, рабочий, у которого он жил на квартире, отказался держать его у себя и никто другой не соглашался его взять. Сереже пришлось перевести его на другой завод.

Жизнь в военно-конных заводах была не похожа на жизнь в станицах: еды много, вино, водка и пиво в изобилии и дешевы и любители выпить скоро спивались.

— Знаешь, что я нашел знакомое на всех заводах? — спросил Сережа смеясь.

— Что?

— Очередная кампания правительства "украсим родной город цветами" проводилась и там. В каждом заводе в подходящих, а часто и в совсем не подходящих местах видны были сделанные недавно грядки с цветами. Но так как эта кампания уже устарела и отчета о цветах не спрашивали, то о них перестали заботиться: полоть и поливать — и цветы позасыхали.

На одном из заводов, во время выпивки у начальства, на которой был и Сережа, выпивающие услышали по радио сообщение ТАСС об аресте Тухачевского и других видных военных; гости и хозяин сразу отрезвели и уже больше в тот вечер не пили.

После этих арестов партия объявила новый лозунг, по которому ориентировать свою жизнь: "Жить стало лучше, жить стало веселее" заменили на "Усилим пролетарскую бдительность". О цветах забыли, и все цветники увяли без ухода, даже и в городах.

Когда Сережа возвратился, у него еще оставался месяц отпуска, я взяла свой годовой отпуск и мы поехали на море. Неподалеку от Геленджика у университета есть биологическая станция, куда студенты ездили на практику. В августе и сентябре практикантов не бывало и с разрешения ректора можно было ехать туда на отдых. На станции есть студенческое общежитие с постельным бельем и посудой, кухня, сад и виноградник, а у соседей можно купить молока и яиц. Недалеко проходит шоссе, соединяющее Геленджик с Новороссийском, и автобусом можно ездить в город за покупками.

Берег возле станции очень каменистый и крутой, но все же можно было выбрать место для купанья. Наташа никогда до этого не видела моря, и оно очень ее интересовало, она лезла в воду, не считаясь с глубиной, и не обращала внимания на мои предупреждения. Она, очевидно, не могла себе представить, чтобы такая ласковая и теплая вода могла быть опасной. Однажды мы сидели с ней на берегу вдвоем, порывом ветра ее платье унесло довольно далеко в воду, и она немедленно пошла за ним. Я ее догнала, когда вода была ей уже выше пояса. Я испугалась, я не умею плавать и боюсь воды (когда я была ребенком, у нас утонул брат, и с тех пор мы все боимся воды), после этого случая я больше не ходила к берегу без мужа.

Сережа любит плавать и иногда уплывает далеко, тогда мы с дочкой начинали кричать, звать его обратно; я боялась, что он устанет и утонет, а Наташа боялась, что он заблудится и не найдет дороги назад.

Время мы провели исключительно хорошо! Сережа любит креветки, а их продают в Новороссийске на базаре прямо кучами и очень дешево. Сторожиха станции, за небольшое вознаграждение, охотно ездила для нас в город за свежими креветками и хлебом. Я люблю виноград, и его на станции сколько угодно. Однажды мы поехали на винодельческую опытную станцию, где у Сережи были друзья. Там нас угостили замечательно хорошим вином, "мускат болгарский". Никогда еще вино не нравилось мне так, как это: оно сладкое, "мягкое" и очень душистое. Мы купили две четверти этого вина, и с ним вечера на берегу моря сделались еще приятнее. Утром, после завтрака, мы ходили в горы, после обеда немного отдыхали, потом шли купаться, а вечером сидели на веранде любовались огнями пароходов и катеров Новороссийской бухты и попивали "мускат болгарский".